Трудно было найти в ХХ веке более традиционного француза и парижанина, хранившего абсолютно консервативные привычки, преклонявшегося перед историей своей страны и ее архитектурными памятниками, чем генерал Шарль де Голль. Когда он вторично пришел к власти в 1958 году, то одним из его первых дел по обустройству своей резиденции была перестройка павильона в саду для часовни, где глава государства и его близкие могли присутствовать на ежедневной мессе.
И в то же время не менее трудно назвать человека, в такой степени, как Шарль де Голль, готового на самые смелые и неожиданные поступки ради величия Франции, причем не только в политике, но и в архитектуре. Шарль де Голль боготворил историю Парижа, однако именно он в качестве президента Франции положил начало так называемым «большим проектам», благодаря которым современная архитектура Парижа претерпела значительные перемены. В его честь был построен крупнейший аэропорт Франции Шарль-де-Голль.
Его примеру последовали преемники – президенты Жорж Помпиду, Валери Жискар д’Эстен и особенно активно – Франсуа Миттеран. Каждый из президентов второй половины ХХ века стремился, вслед за де Голлем, оставить монументальный след в архитектуре Парижа – вступить в диалог с историей и обеспечить о себе память, которую не способны искоренить перемены политической моды.
Первым из «больших проектов» был создан по инициативе де Голля район Дефанс. Это было сделано и с наибольшим размахом, и с особенным тактом, и с использованием значимых исторических символов. Для огромного комплекса, которому предназначалось стать новым деловым центром Парижа, задыхавшегося от недостатка конторских и коммерческих зданий, выбрали место, находившееся официально вне границ города, за Сеной, на ее левом берегу.
Здесь планировалось построить «парижский Манхэттен» с небоскребами, которые должны были превзойти американские. Во всяком случае, де Голлю хотелось создать зримый символ процветающей великой державы. И в то же время Дефанс стал плотью от плоти Парижа. Его построили точно на продолжении главной градостроительной оси города, проходящей через Лувр, площадь Карусель, проспект Елисейских полей, площадь Звезды, теперь переименованную в площадь Шарля де Голля. Эта срединная линия «читается» не только в плане города: на закате солнце в определенный момент оказывается в просвете триумфальных арок на площади Карусель и площади Звезды, прославляющих победы Франции. И через арку на площади Звезды можно увидеть подсвеченный закатным солнцем силуэт почти симметрично разделенных на две группы небоскребов Дефанса.
По замыслу де Голля, Дефанс должен был стать не просто современным районом, но, скорее, образом города будущего. В его мечте было немало утопических черт, которые большая группа архитекторов (во главе с Бернаром Зерфюссом и Робертом Камело) стремилась воплотить в жизнь. Здесь предполагалось полностью разделить «мир машин» и «мир пешеходов», сделать большую часть Дефанса предназначенной только для людей. В этом проекте получила осуществление одна из «великих утопий» современной архитектуры – создание полностью искусственной среды обитания людей, «второй природы», зоны «тотального дизайна».
Для этого район был поднят на гигантскую многослойную бетонную платформу, внутри которой стал быстро развиваться подземный город с тоннелями для автострад, метро, поездов регионального экспресса, связывавшего Париж с дальними пригородами и аэродромами, с залами для торговых комплексов, ресторанов, выставочных помещений. Пять этажей этой структуры соединили переплетения лестниц, пандусов и эскалаторов. Под землей разлилось целое море «электронного супа» – всевозможных фонарей, указателей, светящейся рекламы – движущееся, говорящее, сверкающее, гаснущее и загорающееся вновь. Наверху же, на бетонной поверхности, поднялись небоскребы.
Геометрически четкие объемы башен закованы в темное, непрозрачное снаружи стекло. Они меняют цвет, отражая в зеркальных гладях лучи солнца и проплывающие по небу облака. Искусственная среда, как бы целиком составленная из гигантского набора конструктивных элементов, переплетения стальных ребер, панелей, пилонов, оказывается все же подверженной воздействию природы.
За счет многочисленных отражений в солнечный или дождливый день Дефанс воспринимается по-разному. Важно то, что этот район не мешает Парижу. Его структура, «надетая» на главную ось города, продолжает градостроительный смысл, но не вторгается в историческое тело французской столицы. Великолепная панорама города открывается с верхней площадки завершающего Дефанс здания-арки, созданной по проекту победившего в международном конкурсе датчанина Йогана-Отто фон Спрекельсена, реализованному к 1989 году, 200-летнему юбилею Великой французской революции, под руководством Поля Андре. С именем президента Франции Жоржа Помпиду связывается рождение принципиально иного диалога старого и нового в Париже, хотя в большей степени на этот процесс повлиял знаменитый писатель и политик, министр культуры Франции той эпохи Андре Мальро.
Вместе с президентом они решили создать Центр современного искусства и разместить его в самом сердце города. Это здание вошло в историю архитектуры под именем Центра имени Жоржа Помпиду. Победителями международного конкурса на проект этого сооружения стали итальянец Ренцо Пиано и британец Ричард Роджерс, которые благодаря ему приобрели всемирную славу. Они создали предельно радикальный образ, отказавшись от привычных черт любого современного архитектурного стиля, в том числе и в духе Гропиуса или Ле Корбюзье. Парижане сразу же после возведения здания прозвали его «нефтеперегонным заводом». Пройдя от площади Вогезов, помнящей веселого и великого короля Генриха IV, через сохранивший планировку и множество особняков XVII и XVIII столетий квартал Маре, выйдя из переулка, упираешься в ярко раскрашенную, состоящую из переплетенных труб «спину» здания Центра имени Жоржа Помпиду. Контраст ужасающий.
По всем правилам реконструкции исторических городов, возведение подобного авангардного сооружения в старинной части города – преступление. Однако в Париже на это предпочли закрыть глаза, потому что здание получилось талантливое. Это была победа над безликостью архитектуры 1970-х годов, а победителей не судят. И действительно, фасад огромного сооружения оказался обращенным к старинным домам и переулкам квартала Маре невиданно плотным переплетением ярко раскрашенных труб, служащих для водопровода, канализации, вентиляции и т.д.
С другой стороны сооружения сеть металлических опор вынесена вперед, и лишь за нею видны стеклянные стены, которые перерезает зигзаг туннеля самодвижущейся лестницы. Казалось бы, совершенно немыслимо строить нечто подобное рядом с прославленными памятниками старины, но когда смотришь на Центр имени Жоржа Помпиду, об этом забываешь. Контраст его авангардных форм и исторических зданий столь велик, что сопоставление становится бессмысленным. Правда, в градостроительном отношении такт все же был соблюден, и это очень важно: новое сооружение практически не затрагивает традиционного силуэта города и по масштабу близко к размерам обычного квартала. Но главное, архитекторам удалось создать объект очевидно талантливый, увлекательный, интересный, который обогащает Париж, насыщает неординарной современностью исторический «текст» великого города. Преступление против сохранения старины стало удачей, превратившись в один из самых ярких символов Парижа.
В конечном итоге этот успех всегда зависит от качества архитектуры. Возведенный вслед за Центром имени Жоржа Помпиду и неподалеку от него торговый центр «Форум-де-Аль» оказался ошибкой, повредившей облику столицы Франции. Его построили на месте знаменитого старого рынка съестных припасов – «чрева Парижа», существовавшего со времен Средневековья, а в XIX столетии перекочевавшего в многочисленные павильоны, созданные из металла, вошедшего в моду после возведения Эйфелевой башни. Сломав все эти замечательные постройки, в «Форум-де-Аль» попытались использовать формы постмодернизма, якобы для того, чтобы с помощью «цитат» из прошлого вроде готических арок или элементов классического регулярного сада связать историю и современность. Получилось как-то пусто, вяло, «беззубо». И прошлое проиграло, и современность, не выразив себя в яркой форме, оказалась несостоятельной перед лицом архитектуры ушедших эпох.
С приходом к власти Франсуа Миттерана положение изменилось. Пресса стала называть Париж «столицей республики фараонов», настолько президент был увлечен запечатлением в формах зодчества эпохи своего правления. А этим ироничным названием город обязан, в первую очередь, знаменитой «Пирамиде» Лувра. Реконструкция Лувра была неизбежной в связи с развитием самого музея, изменением и усложнением его функций, желанием хранителей коллекций показать публике возможно больше (ведь в музеях такого уровня, как Лувр или Эрмитаж, открыты для обозрения всего 3–5% экспонатов).
Из дворца изгнали Министерство финансов Франции, занимавшее почти половину комплекса, были перекрыты два световых двора, благодаря чему на огромных площадях разместились собрание французской скульптуры и находки археологов. Главные «архитектурные события» развернулись под Лувром. Были проведены раскопки на большую глубину, и оказалось, что фундаментом дворца XVI–XVII веков служит нижняя часть средневекового замка, сохранившаяся на несколько метров в высоту. Теперь посетители могут обойти вокруг подножия Лувра XV столетия, раньше скрытого от всех. Подземная часть музея расположилась также под огромным внешним двором комплекса и площадью Карусель.
Здесь находятся магазины сувениров и антиквариата, разнообразные кафе и рестораны, обширные технические помещения и, главное, центральный распределительный вестибюль, благодаря которому посетители получили возможность легко попасть в любую часть музея. Лувр приобрел иной уровень технического обеспечения и комфорта для приходящих в него людей. Над вестибюлем, на поверхности земли, по проекту архитектора Йео Минь Пея была построена стеклянная «Пирамида» со стальным каркасом, в которой находится главный вход в музей. Прозрачность и легкость «Пирамиды» должны были бы смягчить контраст ее геометрических поверхностей и исторических форм старого Лувра. Но этого не происходит. Вне зависимости от того, с какой стороны на нее смотреть, «Пирамида» концентрирует на себе основное внимание. Она стала центром и едва ли не главной архитектурной достопримечательностью Лувра, затмив собой наследие прошлых веков. Как и в случае с Центром имени Жоржа Помпиду, это неправильно по всем международным законам реконструкции исторических городов и зданий. И в то же время – несомненная удача. Талант архитекторов и их сдержанность, решение поднять над землей лишь крошечную часть нового Лувра обеспечили возможность добавить свое произведение к красотам, художественным богатствам и эксцентричным выходкам Парижа.
Сочетание «Пирамиды» и подлинных памятников показывает один из возможных вариантов будущего развития нового зодчества в исторической среде. К концу ХХ столетия относится и целый ряд других «больших проектов» – создание Оперы на площади Бастилии, Института Арабского мира на берегу Сены, неподалеку от острова Сите, идея строительства новой Национальной библиотеки Франции, законченной уже при президенте Жаке Шираке. Однако эти сооружения не повлияли так существенно на облик Парижа, как Дефанс, Центр Жоржа Помпиду и «Пирамида» Лувра. Как и многие другие, они остались просто новыми зданиями в старинном городе, которые не обогащают его облика и не вступают в активный и принципиальный диалог с прошлым. Пример Парижа второй половины ХХ века показывает, что самое худшее для исторического города – это безразличие к нему.
Главная опасность заключена не в современной архитектуре Парижа, пусть даже резко выделяющейся из традиционной застройки. Нельзя допустить, чтобы высокие эстетические качества урбанистической среды прошлых веков вытеснила современная дешевая бездарность. Париж на протяжении многих столетий остается одной из великих художественных столиц мира именно потому, что постоянно накапливает выдающиеся произведения зодчества. Сегодня, так же как в XII или XVIII столетиях, столица Франции сохраняет в неприкосновенности традицию, обеспечивающую ей вечные привлекательность и престиж, – следование самой высокой архитектурной моде каждого века и концентрацию шедевров всех эпох, включая и наше время.
