Среди многих иностранных слов, заимствованных в последнее время, достаточно привычным в профессиональной архитектурной среде стало слово «лэндмарк». Столь же емкого русского слова для этого понятия, к сожалению, не нашлось, так что теперь для обозначения постройки, претендующей на статус акцента, доминирующего на прилегающей территории, используется это – как своего рода медаль, присуждаемая самому-самому зданию.
Композиционное построение любого пространства, пусть даже чистого поля, требует акцента. Но то, чем в поле может быть хотя бы амбар (не говоря уже о легендарных ветряных мельницах), то, что в исторических ансамблях имело либо сакральное, либо стратегическое значение, в современном городе создается математически расчетливо и глобально. Горизонтальный элемент сменяется вертикальным, четкий ритм рядовой застройки из сомасштабных объемов «взламывается» оригинальным, сложным по форме архитектурным всплеском на порядок большего размера. Статус лэндмарка – завидная участь для архитектурного сооружения. Получить его можно разными путями: одни требуют от автораархитектора особого искусства, другие напрямую связаны с умением инвестора или застройщика получать правильные площадки под строительство. Но самый очевидный путь – стать выше всех, стать больше всех, стать ярче всех. И если оставить за скобками небоскребы, то среди остальных типов зданий наиболее выигрышное положение у спортивных сооружений, точнее – у стадионов.
Каждый стадион имеет практически все шансы на то, чтобы стать лэндмарком, или градостроительным акцентом. При нынешней любви человечества к спорту вообще и к его командным видам в частности современные стадионы превосходят размерами все остальные места массового скопления людей. Территория, отводимая под строительство стадионов, вместе с прилегающими зонами отдыха, автостоянками и прочим, сравнима с площадью средневекового города. Например, по первоначальному генплану спорткомплекс «Динамо» занимал около 30 га, а площадь Московского Кремля – 27,5 га. По размерам самих зданий (не меньше 200 м в длину и 40 м в высоту) с ними не могут сравниться даже театры, не говоря уже о церквах. Гигантские храмы здоровья и неукротимого стремления к победе получают в качестве авторов лучших архитекторов и, как следствие, уникальные объемно-пространственные решения. Для того чтобы придать им еще более праздничный вид, используются самые последние технические достижения. Световые и лазерные шоу, интерактивные фасады, трансформирующиеся конструкции и многое другое включается в арсенал спортивной архитектуры для создания новой генерации лэндмарков, служащих не только композиционными доминантами для прилегающих районов, но и социально-культурными центрами городов. Как бы ни были подкреплены претензии современных спортивных сооружений на статус градостроительных доминант, в реальности все обстоит сложнее. Даже огромные размеры не гарантируют безусловного лидерства.
Громадное значение имеет расположение сооружения и качество окружающей застройки. Возможность строить в чистом поле, на вершине холма или в излучине реки, на территории, позволяющей окружить здание своеобразной буферной зоной, чтобы можно было увидеть его целиком и издалека, встречается достаточно редко. Гораздо чаще крупные спортивные объекты возводятся в условиях, далеких от идеальных, отчего градостроительный потенциал крупного здания сводится на нет или сужается до определенных видовых точек. Прекрасным примером может служить стадион «Лужники», стоящий в излучине Москвы-реки. Здание имеет решающее значение для перспектив, открывающихся с видовой площадки на Воробьевых горах и с проплывающих мимо судов. С противоположной стороны, из центра города, стадион почти не виден, работает только уникальное покрытие над ареной, возвышающееся над кронами деревьев и крышами домов (Проект: ГУП МНИИП «Моспроект-4», ЦНИИСК им. Кучеренко. 1998). Еще более сложная ситуация сложилась со спортивным комплексом «Олимпийский». Отодвинутый вглубь квартала комплекс воспринимается только со стороны «Олимпийского» проспекта и улицы Дурова, которые в ближайшее время будут активно застраиваться, что неизбежно приведет к исчезновению буферной зоны. В ситуациях, когда проектировщики стремятся работать с крупными объектами как с градообразующими элементами, есть профессиональные способы компенсировать даже значительные недостатки участка и прилегающей застройки. В большинстве случаев в объемнопространственную композицию вводится дополнительный, чаще всего вертикальный элемент.
Это может быть пристроенный общественный корпус, как в случае с проектом стадиона ЦСКА (ГУП МНИИП «Моспроект-4»), либо несущие конструкции, предназначенные для восприятия нагрузок от покрытия над стадионом. Наиболее эффектной демонстрацией последнего приема можно считать крытый конькобежный центр «Крылатское» (ГУП МНИИП «Моспроект-4»). Расположенный в низине стадион сам по себе имеет вытянутые пропорции. При длине здания около 200 м высота покрытия над ареной составляет всего 27,6 м, тогда как высота опоры, через которую переброшена цепь, поддерживающая деревянно-металлические фермы покрытия, равна 72 м. В результате распластанное здание превращено в пирамидальную по силуэту пространственную структуру, воспринимаемую как композиционный центр всей прилегающей территории поймы Москвы-реки.
Значительно сложнее решается вопрос о взаимоподчинении объектов при одновременной комплексной разработке градостроительной и архитектурной концепций больших городских территорий, включающих как жилую застройку, так и крупные общественные сооружения. Быть «царем горы» на фоне зданий априори меньших по масштабу или уступающих в плане архитектурной выразительности и претендовать на лидерство в окружении столь же циклопических соседей, наделенных авторами не меньшей харизмой, – не одно и тоже. В последнем случае понятие лэндмарк может видоизмениться, точнее, может измениться функция, определяющая данный статус. Градостроительным акцентом может стать не самое крупное здание, а то, вокруг которого строится композиционное решение, или то, которое оказывает наибольшее влияние на восприятие застройки, то есть замыкает на себе «силовые линии» пространства.
Если бы в прошлом году на Ходынском поле в Москве не был построен Ледовый дворец, предыдущий пассаж, скорее всего, так и остался бы абстрактным рассуждением. Проект этой территории – один из редких в последнее время примеров комплексного подхода к возведению целого городского квартала на месте бывшего летного поля. Жилая застройка окружает центральную парковую зону. В планировке обыгрывается контраст концентрических окружностей и радиальных векторов, образуемых жилыми домами самых различных компоновочных схем, от точечных башен до протяженных изогнутых корпусов, постепенно понижающихся к парку. Но при этом геометрический центр композиции парадоксально пуст. То, что по логике должно было стать той самой точкой схода – абсолютно круглое в плане здание Ледового дворца, – расположено на периферии застройки.
Но в нем заключена энергетика такой силы, что соседние здания, каждое из которых оригинально и могло бы стать центром любой другой композиции, воспринимаются уже как если не фон, то как элемент, дополняющий или контрастирующий, во всяком случае реагирующий на источник композиционного напряжения. Достаточно компактное здание четкой цилиндрической формы, обвитое разноцветным смерчем закручивающихся по спирали пандусов, нисколько не теряется на фоне огромных розовато-сиреневых соседей. Наоборот, оно без труда притягивает к себе внимание. Возможно, оно не формирует ландшафт одним своим присутствием, но качественно меняет его восприятие, заставляя по-новому оценить значение слова «лэндмарк».
