Марио Ботта — один из самых интересных европейских архитекторов нашего времени, который воспевает красоту традиции в ее непрерывном развитии. Его постройки удивительно современны, и в то же время в них чувствуется дух подлинной и вечной истории. Ученик таких великих модернистов и революционеров в искусстве архитектуры, как Ле Корбюзье и Луис Кан, Ботта необыкновенно деликатен в работе с окружением своих творений. Ему одинаково удаются проекты музеев и библиотек, офисов и жилых домов, спа-комплексов и виноделен, даже редких в современной типологии часовен и храмов.
Как талантливый дизайнер, он регулярно придумывает новые формы привычной мебели и интерьерного декора. Лауреат многочисленных премий и наград, швейцарский мастер вдохновенно делится опытом с молодыми коллегами, десятилетиями совмещая проектную работу с преподаванием.
Марио Ботта родился 1 апреля 1943 года в небольшом городе Мендризио, расположенном в итальянском кантоне Тичино в Швейцарии. Особенности окружения, в котором слились разные культуры, определили внимание и феноменальную чуткость архитектора к традициям, которые он вплетает в ткань современности.
Для Ботты-мастера совершенно естественна эта «любовь к собственной среде обитания в конструктивной традиции, которая является очень строгой и близко подогнанной к минимальным условиям и требованиям проживания». Будущий архитектор очень рано определился с выбором профессии. Он не был прилежным учеником в общеобразовательной школе, но в отличие от других 15-летних подростков, которые хотят доказать свою независимость от взрослых через нарушение установленных норм и правил, Марио пошел работать чертежником в архитектурную студию «Карлони и Камениш» в Лугано.
[otw_is sidebar=otw-sidebar-1]
Первые шаги
Мальчик быстро понял, что для успешной реализации в профессии ему необходимо учиться дальше, прежде всего хорошо рисовать. Трудясь над своим первым ответственным заказом — новым общественным зданием в поселке Дженестерио, он ощутил особый трепет и волнение и испытывал их впоследствии в работе над каждым проектом. Именно волнение и определило для Ботты тот неослабевающий интерес к профессии архитектора, результатом которого стали впечатляющие и выразительные постройки, разбросанные по разным континентам.
Поскольку малая родина Марио Ботты располагается в невероятно живописной части страны, отделенной Альпами от остальной Швейцарии, то все творчество мастера проникнуто возвышенной созерцательностью и внутренним спокойствием, по-разному отражающимся в авторских решениях для банков и библиотек, частных вилл и спа-отелей, музеев и часовен. Молодой швейцарец продолжил образование в Италии. С 1961 года он посещал художественный колледж в Милане, а с 1964 по 1969 год учился в Архитектурном институте Венецианского университета, где и получил первую профессиональную степень. Кроме уже упомянутых великих модернистов — Ле Корбюзье и Луиса Кана исключительно важной фигурой для профессионального становления Марио Ботты в эти годы был Карло Скарпа — признанный мастер итальянской архитектуры ХХ века.
Из общения с Корбюзье Ботта усвоил основополагающий тезис, что «архитектура должна помогать обществу». Идеи мэтра начинающий архитектор применял в первых проектах частных вилл, где пытался найти оптимальный баланс между контрастами природы и рукотворным жилищем человека. По мнению Ботты, он пытался отразить воспринятое от Корбюзье представление в использовании света, в пространственной организации, в конкретной структуре здания. В 1969 году Ботта встретился с Луисом Каном: Марио помогал мэтру готовиться к выставке и работать над одним из его итальянских проектов. Способность Кана приводить любую архитектурную проблему к ее сущности, ясно определять цель и глубину задачи произвела неизгладимое впечатление на молодого швейцарца.
Наиболее продолжительным оказалось общение с Карло Скарпой, поскольку тот был постоянным преподавателем в Венеции и регулярно знакомил Марио Ботту с «новшествами современной архитектуры, представленной неорационалистическим движением». Скарпе удалось привить талантливому студенту любовь к работе с материалами, понимание их структуры и уважительное отношение к деталям, что в свою очередь, очень помогло Ботте стать ярким и небанальным архитектором.
Самостоятельная карьера
После окончания обучения в Венеции Марио Ботта вернулся в Лугано уже как профессиональный архитектор. Первой реализованной постройкой стал семейный дом в Каденаццо (кантон Тичино; 1969–1970), где Ботта старался применить знания, полученные в сотрудничестве с Луисом Каном. «Огромное значение в создании образа для меня имеют свет, тишина и память, введенные как структурные и существенные элементы архитектуры… Архитектура, вне фантастических изображений и как мессианское призвание, предлагает себя каждый день как система жизни, как профессия, рабочая сила, плывущий корабль. И в то же время, архитектура — это система для проживания, используемая ежедневно и многократно. Помня об этом постоянном вызове для архитектора, каждая тема, каждый случай работы становятся новым и приводящим в восторг приключением, фантастическим столкновением и конфронтацией в борьбе за преобразование действительности».
Несколько последующих лет талантливый архитектор в основном посвятил проектированию частных жилых домов в родной Швейцарии. В 1970 году Ботта открыл собственное архитектурное бюро, также преимущественно строившее виллы. К началу 1980-х мастер наработал достаточно опыта и авторитет, что позволило получать более масштабные общественные заказы. Любимым форматом мастера стали относительно камерные административные и культовые постройки, в которых выкристаллизовались его авторские приемы.
До конца ХХ века бюро возвело более десятка зданий — музеев, капелл и часовен, принесших зодчему мировое признание. К рубежу веков Ботта подошел уже в статусе звезды мировой архитектуры, создав проекты для разных стран на нескольких континентах. В 1976 году Марио Ботта начал работать в качестве приглашенного профессора в Государственном политехническом институте в Лозанне, а в 1988 году — в архитектурной школе Йельского университета, одном из самых престижных университетов США.
В 1996 году в Мендризио была вновь создана Академия архитектуры Швейцарско-Итальянского университета, где Марио Ботта стал одной из ключевых фигур. Он составил программы и организовал учебный процесс. Излюбленным пространственным мотивом Марио Ботты, одинаково успешно используемым мастером и в культовых, и в общественных зданиях, является форма срезанного наклонного цилиндра. Она применялась для возведения главного объема Музея современного искусства в Сан-Франциско, для собора Воскресения в Эври и для капелл в Моньо и Монте-Тамаро.
Использование зенитных фонарей с их эффектной игрой света в изначально монументальном объеме решает проблему излишней тяжеловесности подобных форм, а умелая работа с фактурой и цветом материалов внешней отделки сооружений наталкивает на мысль о продолжении традиций средневековых построек Италии. В итоге получаются удивительно гармоничные и запоминающиеся здания, лаконичные и современные в своей образной геометрии.
В конце ХХ века творчество Ботты достигло подлинного расцвета. Цилиндрические объемы со срезанной наклонной кровлей, чередование горизонтальных полос и глубокие порталы, как в итальянских храмах Тосканы (Лукка, Пиза и т. д.), световые купола в форме лепестков цветка — эти авторские приемы стали узнаваемы и уместны в самых разных объектах. Сочетание элементов переосмысленной традиции и новых технологий заслужили признание.
Среди наиболее известных построек, созданных по проектам Ботты, важное место занимают музеи в Роверето (1988–2002), Базеле (1993–1996) и Сан-Франциско (1990–1994), культовые сооружения — церкви и часовни в Моньо (1986–1998) и Монте-Тамаро (1990–1996), синагога в Тель-Авиве (1996–1998), библиотеки — в Дортмунде (1995–1999) и Бергамо (2004). В новом веке Ботта еще более активно развивает идеи, сформированные в лоне европейской культурной традиции и отработанные в прошлых проектах, распространив свое видение современной архитектуры в страны Юго-Восточной Азии. Также вновь поработал в США.
Первой постройкой Ботты в жанре религиозного сооружения стала небольшая капелла Cвятого Иоанна Крестителя (Сан-Джованни) в Моньо, Швейцария. Новое здание нужно было возвести на участке, где с 1626 года стояла небольшая церковь, в одночасье снесенная внезапной лавиной в 1986 году. Проектирование длилось целых четыре года, а определенные поправки вносились архитектором уже в процессе строительства. Поэтому церковь, задуманная еще в 1986 году, была окончена только спустя 12 лет. За это время Ботта успел спроектировать и построить гораздо более масштабную версию темы «культового усеченного цилиндра» — собор Воскресения в Эври (1988–1995) и капеллу в Монте-Тамаро (1990–1996), которые пластически взаимодействовали с природой вокруг. Однако капелла Сан-Джованни в идейном смысле является первичным объектом. Она выполнена из местного камня, облицованного белым мрамором и серым гранитом, что вызывает прямые ассоциации со средневековой архитектурой тосканских храмов. В этой постройке мастер впервые использовал форму срезанного цилиндра со стеклянным куполом для основного объема здания, позднее ставшей его визитной карточкой.
Авторский стиль Марио Ботты
Впечатление традиционности часовни усиливает развитый, почти готический портал, необычно расположенный внутри камерного сооружения. И если внешний облик капеллы издалека может казаться излишне резким и вообще восприниматься как выступ скалы или даже элемент промышленной конструкции, то внутри нее невольно проникаешься подлинной сакральностью небольшого пространства. Чувство близости Бога и возможности обращения к нему редко возникает в любом культовом объекте современности.
Марио Ботте удалось передать его в архитектуре своими авторскими приемами. Именно благодаря этой находке в игре ритма света, цвета и пространства архитектор смог развить выбранную тему в других часовнях и храмах, созданных позднее. Восприятие искусства почти как сакральной ценности современного мира убедило Ботту в том в том, что найденный художественный прием уместно использовать и в архитектуре музейного здания.
Проект Музея современного искусства в Сан-Франциско перевел уже применявшийся мастером творческий алгоритм в новый пространственный масштаб и обеспечил распространение идей швейцарского архитектора миру за океаном. Музей стал вторым жанром общественных зданий, особенно разрабатываемым мастером за долгую профессиональную карьеру. Третьим плодотворным для Ботты типом общественных построек стали библиотеки и медиацентры. Первым реализованным опытом в этой категории была медиатека во французском Виллербане (1984–1988), за ней последовала немецкая версия библиотеки в Дортмунде (1995–1999), еще чуть позднее — Библиотека Вернера Экслина в Айнзидельне, Швейцария (1996–2006) и почти одновременно в Италии — библиотека в Бергамо (2004). Сооружения этого вида для азиатской части мира Ботта проектировал уже в XXI веке (Новая библиотека Университета Циньхуа в Пекине, КНР; 2011–2012). Во всех своих произведениях Ботта уделяет большое внимание различным аспектам исторического контекста среды.
Архитектор часто применяет локальные материалы и традиционные для конкретного региона строительные технологии, мастерски учитывает особенности ландшафта и повседневной культуры. Его любимой типологией являются все же общественные и преимущественно культурные объекты. Кроме уже упомянутых работ значительными общественными постройками Ботты считаются культурный центр Мальро в Чембери (1982–1987), банк Готтардо в Тичино (1982–1988), музей Жана Тэнгли в Базеле (1993–1996), Центр Фридриха Дюрренматта в Невшателе (Швейцария; 1992, 1997–2000) реконструкция театра Ла Скала в Милане (Италия; 2002–2004). Азиатскими работами архитектора являются художественная галерея Ватари-Ум в Токио (1985–1990) и музей «Лиум» в Сеуле (1995–2004). Еще в послужном списке именитого швейцарца есть виадуки и винодельни, штаб-квартиры винных и прочих компаний. Питая интерес к работе со средой, Ботта мастерски справляется с задачами создания красивого и комфортного отдыха на природе — спаотели и гостиницы в его исполнении пользуются неизменной популярностью. Кроме того, зодчий успешно занимается проектированием жилых кварталов и общественных пространств отдельных городов Европы.
Постмодернизм в противовес традиционному модернизму, опиравшемуся на универсальность и интернационализм, уделяет особое внимание вернакуляру — непрофессиональной строительной практике конкретной местности. Постмодернистское переосмысление вернакуляра и локальных традиций в творчестве Марио Ботты гармонично сочетается с приемами модернизма и даже хай-тека. В его исполнении воедино сливаются ажурное стекло и грубый тесаный камень — массивность и излишняя простота природных материалов не вступают в конфликт с изысканностью металлической отделки. Получается новый швейцарский вернакуляр, успешно передаваемый в другие страны. Приверженность красотам родной Швейцарии никогда не мешала мэтру строить и преподавать в других странах.
Регулярно выступая с лекциями в Европе, Азии, Северной и Латинской Америке, Ботта получил заслуженную известность и как практикующий архитектор, и как прекрасный лектор и преподаватель, и как теоретик. Знакомство с модернизмом из первых рук привело Ботту к плодотворной полемике и переосмыслению базовых позиций архитектурной теории современности. В итоге, сам Ботта настаивает, что является выразителем принципов исторического детерминизма, стараясь наиболее полно отразить текущую эпоху. «Все, что не сущностно, должно быть устранено» — один из любимых тезисов мастера. Однако критики находят в выразительных постройках Ботты помимо собственно модернизма черты архитектурного постмодернизма и неорационалистические элементы. Такое суждение более чем справедливо, поскольку теоретические работы архитектора в числе первых европейских манифестов эпохи постмодернизма, и Ботта выдвинулся в ряд важных идеологов нового направления. При этом наследие великих мастеров предшествующего этапа развития архитектуры неизменно остается важной составляющей творческого метода архитектора.
На стыке разнородных традиций следует рассматривать и такие работы архитектора, как синагога Цимбалиста и Центр еврейского наследия в Тель-Авиве (1998). Опробовав свои идеи в христианских постройках, Ботта отважился войти в рамки отличного от христианского понимания ритуала. Традиционная еврейская архитектура, опираясь на геометрию каббалы, отличается тягой к некоторой приземистости и напряженности объемов. Потенциальная необходимость защиты от внешнего враждебного мира и противостояния ему присуща любым традиционным еврейским постройкам — жилым домам и крепостям, средневековым кварталам и сохранившимся дворцовым комплексам. Интерес к брутальной и лаконичной архитектуре подобного рода у самого Ботты вылился в проект новой синагоги. Архитектору в очередной раз удалось создать подчеркнуто современное здание, проникнутое уважением к традиции и градостроительному контексту.
При проектировании таких практически технических сооружений, как винодельни, где основу построения объемов диктует жесткая функциональность процессов, Ботта создает не менее выразительные образы, чем для созерцательных музеев и храмов. Новая винодельня «Шато Фожер» (Сент-Эмильон, Франция) по существу — это небольшой современный завод по производству вина с административным блоком. Проект 2005 года учитывал все передовые технологические новинки, требовавшиеся производителю для поддержания уровня конкурентоспособности и соответствия строгим требованиям Евросоюза. Винодельня, сооруженная в 2007–2009 годах в традиционном винодельческом регионе Бордо, включает хранилище, лаборатории и офисы компании.
В протяженной горизонтальной части Ботта расположил основные технологические помещения, а лабораторию и администрацию поместил в трехэтажной башне со световым фонарем, являющейся осью симметрии комплекса и вертикальным акцентом ландшафта. Гармонию с окружением поддерживает и логичный для Ботты выбор местных природных материалов отделки фасадов, а выразительность образу придают характерный геометризм и лаконичность линий. Другой похожий объект в его же исполнении — Винодельня Петра в Суверенто, Италия (1999–2003) — сочетает в себе излюбленную мастером форму усеченного цилиндра и четкость симметричной композиции с выделенным пандусом — пространственной осью, и функциональное наполнение технической постройки. Степень слияния с окружением столь высока, что объект кажется совершенным плодом или фантастическим цветком, выросшим в зеленых садах и виноградниках солнечной Италии.
Отдельного упоминания заслуживает работа архитектора в России. В 2003 году Марио Ботта наряду со многими другими именитыми архитекторами принимал участие в конкурсе на новое здание Мариинского театра. Особенностью его проекта были фрагменты прозрачных стеклянных стен с покрытием, обеспечивающим аккумулирование солнечной энергии, то есть возвращающих свет городу в ночное время. Тем самым Ботта предлагал очередной «местный» вариант темы светового фонаря, так часто им применяемый. Однако на этом этапе предпочтение отдали проекту Доменика Перро, а реализован в итоге оказался вообще совсем иной проект, не участвовавший в первоначальном конкурсе.
Не испугавшись неудач, в 2008 году Ботта снова предложил свое видение архитектуры Петербурга. В 2008 году он выполнил градостроительный конкурсный проект «Набережная Европы», в котором предложил структурное развитие набережной с сохранением ансамблевого принципа застройки. Помимо архитектурных проектов Марио Ботта известен своими идеями в области дизайна интерьеров и мебельных коллекций. Еще в 1980-х он создал для фирмы «Алиас» элегантные металлические стулья. Их конструкция подразумевала металлический каркас с укрепленными на нем спинкой и сиденьем. Стулья казались прозрачными и легкими, обладая подчеркнуто оригинальным современным дизайном.
Разработанный в 1982 году стул «Секонда» представлял собой диагональную консоль, где вместо привычной стальной трубки использовалась алюминиевая лента, а вместо плоской спинки — вращающийся металлический валик. Стул «Квинта» (1985) был выполнен в виде стальной рамы, на которую крепились металлические детали с отверстиями в качестве сиденья и спинки. Понятная геометрия и удобство мебели принесли Ботте еще и славу успешного дизайнера и грамотного инженера. Почти за полвека профессиональной деятельности Ботта реализовал более 120 проектов, декоративноприкладных и малых архитектурных форм в разных странах, с равным мастерством выступая и как архитектор, и как дизайнер часов и предметов мебели, и как оформитель спектаклей. В определенном смысле, следуя идее Микеланджело о необходимости просто отсечь от замысла все лишнее, Ботта также стремится убрать все вторичное и не относящееся к сути замысла напрямую.
Говоря о творчестве Марио Ботты, нужно отметить, что независимо от назначения постройки, его архитектура отличается продуманным использованием естественного света, одинаково эффектно подчеркивающего и акценты внутренних пространств, и пластику внешних форм здания. Такой уровень мастерства в работе со светом можно встретить, прежде всего, у зодчих европейской готической традиции, в которой мощь конструктивного решения спрятана за обилием света витражных окон и высотой пространства. Общее впечатление от построек Ботты — удивительное эмоциональное богатство без излишнего драматизма, присущего, например, деконструктивизму или другим направлениям новейшей архитектуры. Признание архитектурных заслуг мастера началось из-за океана: Американский институт архитекторов (AIA) присудил почетное членство Марио Ботте в 1984 году, в 1989 и 1993 годах зодчий дважды удостоился премии CICA Award.
Повсеместное европейское признание пришло к швейцарцу уже в 1990-е годы: в 1995 году Ботта стал лауреатом Европейской премии в области культуры и получил награду Международного комитета архитектурных критиков, в 1995–1997 годах его избрали почетным членом Королевского института британских архитекторов (RIBA), а в 1999 году Ботта удостоился высшей французской награды — Ордена Почетного легиона. И только в январе 2006 года архитектор получил награду Grand Officer award от Президента Итальянской Республики Карло Адзелио Чампи. В 1996 году Ботта организовал Архитектурную академию в Мендризио, где с тех пор преподает, а с 2008 года стал президентом комитета Швейцарской архитектурной премии (BSI Swiss Architectural Award), которая присуждается раз в два года за оригинальные идеи и индивидуальный подход к архитектуре. Сегодня архитектор много работает в Азии, в частности проектирует комплекс Академии художеств в Шэньяне, к северу от Пекина.
За последние годы построено несколько его объектов в Нью-Дели, Пекине и других азиатских городах. Ботта видит в этом регионе сильный дух возрождения, частично утраченный в современной Европе, поэтому решать творческие задачи в Азии ему чрезвычайно интересно. Однако являясь в первую очередь порождением европейской культуры, мастер испытывает подлинное наслаждение, работая в русле привычных традиций.
