Заха Хадид — жизнь и творчество

Заха Мохаммад Хадид

В 2012 году Заха Мохаммад Хадид была возведена в рыцарское звание и удостоена титула дамы-командора (Dame Commander) Великобритании. Заслуги зодчего, анфан террибль (дословно с фр. — несносный ребенок; человек, ставящий других в неловкое положение) современной архитектуры, признаны не только на ее родине: список международных наград за проекты и постройки, с каждым годом увеличивающийся, поистине велик.

Внушительна и география творений Хадид: Англия, Япо­ния, Россия, Корея, Китай, Италия, Франция, Германия, Дания, Испания, Австрия… Удивительно же то, что, получив в 2004 году высшую архитектурную награду ми­рового значения — Притцкеровскую премию (первой среди женщин), она могла гордиться весьма скромным количеством реализованных проектов. От силы полдесятка оказались включены в репрезентативный список.

Однако в нем значился и номинированный на премию Центр современного искусства имени Лоис и Ричарда Розенталей, часто в литературе можно встретить название Центр Розенталя в Цинциннати (штат Огайо, США). Его здание, которое строилось с 1997 по 2003 год, оказалось достойным и удивления, и награды.

Центр, названный его дирекцией по имени самых щедрых филантропов (подаривших институции пять миллионов долларов), был основан в 1939 году и стал одним из первых в Америке музеев современного визуального искусства. Он уже обладал отдельно стоящим зданием. Новое, появившееся здесь же, в шумном де­ловом центре города, по замыслу архитектора буквально впускает в себя уличное пространство. Тротуарная плитка на углу Шестой улицы и Уолнат-стрит — того же цвета, что и основная облицовка здания, а потому выглядит своего рода «подносом», ковром, на котором высится сам объект (этот участок так и называют — «урбанистический ковер»). Такое впечатление поддер­живается еще и благодаря тому, что поверхность пешеходной городской зоны, «проникая» в интерьер здания, загибается и образует заднюю стену вестибюля. А кроме того, продолжается сбоку в подвесном пандусе бельэтажа, который в свою очередь проникает за стену уже в выставочные пространства. А их архитектурное оформление, как и переходов, холлов, коридоров, никак нельзя назвать стелющимся. Напротив, здесь доминируют угловатые, массивные и в то же время динамичные гео­метрические пересечения, активно взмывающие ввысь резкие диагонали, контрастная подсветка.

Тот факт, что здание Центра расположилось на перекрестке, позволило Хадид по-разному интерпретиро­вать фасады. Более широкий южный фасад, забранный стеклом по волнообразной линии, открывает прохожим интерьер вестибюля. Восточный представляет собой своего рода супрематическую композицию, составленную из прямоугольных «панелей»-простенков (отража­ющих внутреннюю структуру галерей), среди которых неслучайно царит единственный — черного цвета.

Вручение премии состоялось в культурной столице России, в самом великолепном ее здании — Эрмитаже.

Тогда же, в 2004 году, Хадид выступила в Москве в Центральном доме архитектора с лекцией, в которой ознакомила своих коллег и поклонников со своими программными установками. А в следующем году она провела мастер-класс в рамках выставки «Арх-Москва».

Позже в России появились и постройки Хадид. Пер­вой стал особняк площадью 2500 квадратных метров «Капитал Хиллс Резиденс», что в подмосковной Барвихе, в районе Рублево-Успенского шоссе. Вилла для Наоми Кемпбелл, заказанная бизнесменом, председателем совета  директоров компании «Капитал Груп» Владиславом Дорониным, действительно венчает некрутой холм в переводе с англ., означает холм).

Более того, по за­ветам великого Райта, часть четырехуровнего здания, скрываясь в лесу, в холме чуть «утоплена». А другая возвышается на высоту 22 метра, как капитанский мостик с кабиной» (достаточно просторной) для обозрения окружающего  ландшафта. На самом деле, помимо панорамной гостиной именно здесь расположены спальни. «Кабина» покоится на трех белоснежных бетонных опорах, напоминающих «горизонтальные небоскребы» Эль Лисицкого. Главный вход устроен на третьем этаже (с этого уровня и растут башни), а прозрачная крыша позволяет верхнему свету проникать в просторный холл. Здесь же кабинет, библиотека, детские и комнаты для гостей. Ниже — гостиная, столовая, бассейн. В самом нижнем «ярусе» — зона отдыха, танцплощадка, энотека и спа-зона. В творческой биографии Хадид «Капитал Хилл Резиденс» стал первым опытом частного дома.

В 2008 году Хадид показала в Москве проект павильона «Мобил Арт» в рамках турне по маршруту, включающему Гонконг, Токио и Нью-Йорк. Помещение передвижного выставочного павильона площадью 700 квадратных метров было реализовано для модного дома «Шанель», а потому по форме повторяет культовую стеганую сумочку этого дома высокой моды. Несколько серпообразных арочных элементов (их легко размонтировать при необходимости транспортировки) создают элегантные проходы вокруг внутреннего двора. Световые элементы за прозрачными потолочными панелями наполняют их изысканно сияющей бе­лизной. Между тем отражающие материалы дают воз­можность подсвечивать экстерьер разными цветами.

В конце 2010 года дом «Шанель» подарил павильон Институту арабского мира (IMA), расположенному в цен­тре Парижа. И сегодня здесь устраиваются выставки художников арабского мира. Открывала выставочную деятельность «Мобил Арт» в Париже экспозиция «Заха Хадид, архитектура» (29 апреля — 30 октября 2011).

В конце 2015 года в Москве по улице Шарикопод­шипниковская, 5, в районе станции метро «Дубровка» Люблинской линии открылся семиэтажный торгово-офисный центр «Доминион», возведенный по проекту Хадид и ее команды.

Концепция разрабатывалась с середины прошлого десятилетия, а строительство началось в кризисном 2008 году и тотчас же приостановилось. Для ситуации компании-заказчика «Доминион-М» оно оказалось нерентабельным. Работы возобнови­лись лишь в 2012 году после изменения проекта (его осуществил, удешевив, Н. Лютомский). Композитно-­алюминиевые панели сияют на фасадах белым цветом, резко контрастируя своими элегантными формами с окружающей промзоной. В интерьере пространство словно «забывает» о любых понятиях, связанных с конструктивностью, оно легко «движется», взлетает, планирует и скользит вниз. Партнер бюро «Заха Ха­дид Аркитектс» Патрик Шумахер говорит о результа­тах общих творческих усилий: «Мы любим открытость, пространственный динамизм, нам нравится идея про­странственного полета. Например, когда вы стоите в атриуме здания, то видите все, что происходит наверху, внизу, по бокам — у вас создается глобальное осознание пространства». При подобном ощущении, тем не менее, пространство не растворяется, так как посетителю благодаря черным полам, белым перилам позволено визу­ально прослеживать его динамику.

Такой изысканный серпантин (рождающий, правда, не столь сложные конфигурации) можно наблюдать в выставочном комплексе парка «Ибирапуэра» в Сан-Паулу, выстроенном по проекту Оскара Нимейера. Хадид и сама признает себя единомышленницей великого бразильца: «Его талант и пространственная чуткость до сих пор уникальны и непревзойденны… Нимейер перевернул представление о пространстве: в его проектах есть движение, незаметно объединяющее сложнейшие структуры. Я несколько раз навещала его в его доме в Рио. Это — подлинный шедевр, урок — как создать нечто особенное с помо­щью простых линий… Вклад Нимейера в архитектуру XX века трудно переоценить». Объясняя российским читателям на примере московского здания основной принцип работы бюро над проектами, Шумахер говорит: «Мы делаем общие скетчи, и после этого проектировщики воплощают идеи в более конкретные формы». В планах на будущее у бюро Захи Хадид еще несколько проектов в России.

Михаил Пиотровский вспоминает: «31 мая 2004 года Эрмитажный театр был более чем переполнен, люди сидели и в зале, и на сцене. …В театре русских императоров чествовали одного из главных архитекторов современности, творца сказочных замков и пространств, полных реактивного движения и воздушных вихрей, —  Заху Хадид.

Премию вручали абсолютно новаторскому архитектору, постоянно повторяющей, что истоком ее вдохновения был и остается русский авангард, и в первую очередь супрематизм Малевича». Сама Хадид при­знается: Малевич помог превратить абстрактный метод в эвристический принцип, с помощью которого я изобретала пространство». И заявляет: «Русский авангард предвосхитил урбанистические утопии 1960-х и хай-тек 1970-х годов». И связывает геометрическую абстракцию с арабской каллиграфией, выражая уверенность, что русские художники (в том числе Казимир Малевич) видели эти шрифты. Так удивительно в одной биографии и, главное, в творческом сознании соединились, казалось бы, далекие миры культурной реальности: Британия, Россия и мусульманский Восток. На церемонии вручения прозвучало и интимное откровение: новая звезда архитектурного горизонта с детства мечтала о том, чтобы заниматься строитель­ством. И — быть космонавтом.

Начало карьеры

Британская подданная, этническая арабка Заха Хадид родилась в столице Ирака 31 октября 1950 года в семье состоятельного прозападно ориентированного промышленника и общественного деятеля, одного из основателей Национальной демократической партии Ирака. Семья жила в комфортном доме модернистской постройки. Заха училась математике в Американском университете Бейрута, а затем поступила в лондон­скую школу Архитектурной ассоциации. Ее наставни­ками здесь были Элия Зенгелис, Рем Колхас и Альвин Боярский, к которому Хадид сохранила исключитель­ный пиетет.

Метод преподавания Боярского заклю­чался в том, что он открывал молодым архитекторам самые разные концепции, традиции и взгляды для по­нимания сути и предназначения архитектуры. А по­тому на бумаге позволял являться самым фантасти­ческим проектам. Если учесть взрывную креативную атмосферу, царившую в этот период в Лондоне, можно понять силу устремлений к новым формам на началь­ном этапе постижения тайн профессии.

И хотя Хадид убеждена, что научить архитектуре невозможно (лишь истории и техническим секретам), она сама стала пре­подавать в Ассоциации сразу после окончания учебы. Десять лет работы с молодыми учениками, желающи­ми оставить свой след в архитектуре, сохранили в ее памяти неизгладимые впечатления и стали очень важ­ным опытом «обоюдного познания». Впоследствии Хадид стала работать со студентами в Университете прикладных искусств Вены.

Ее занятия представляют собой мастер-классы в течение пяти-шести лет; такой метод обучения по сути своей — уникальный, почти что во всех других институтах мира преподаватели сменяются по курсам и семестрам. Таким образом, ученики фактически становятся продолжателями дела мастера, развивая ее инновационные идеи и, прежде всего, главную — поиск способов выражения динамики современности. А лучшие выпускники становятся сотрудниками.

В 1977 году свой дипломный проект, названный «Тектоник Малевича» (проект отеля с 14 уровнями на мосту Хангерфорд через Темзу) в школе Архитектурной ассоциации она защитила «с отличием».

Звезда архитектурного направления деконструктивизм, она не была его зачинательницей. Пионерами в этой области выступили, во-первых, выдающийся голландский зодчий, теоретик деконструктивизма Рем Колхас — еще один ее учитель, в бюро ОМА которого она набиралась профессионального опыта, во-вторых, Фрэнк Гери. В 1979 году она открыла собственную архитектурную фирму «Заха Хадид Архитектс». Позже Колхас назовет Хадид «планетой на своей собственной орбите».

Фирма на протяжении почти двух десятков лет не имела больших заказов — лишь на разработку мелких форм. Однако образцы ее мебели, как, например, в ин­терьере Кэткарт-Роуд (1985-1986), литая алюминиевая скамья (2003), скамья Орхис (2008) или так называемая Машина на «Z» (2005-2009) и другие, несут в своих формах прежде всего результаты пространственных новаторских экспериментов.

Тем не менее имя Хадид как архитектора постепенно приобретало известность, ибо плоды ее интенсивной деятельности в форме «бумажной архитектуры» завое­вывали награды на различных престижных междуна­родных конкурсах.

Первой постройкой стала пожарная часть мебельной компании «Витра» в городе Вайль-на-Рейне, здание было завершено в 1993 году и напоминало элегантный бомбардировщик «Стелс». Сооружение из монолитного бетона с безрамным остеклением функционально продумано до мелочей.

В проекте учтены и пространствен­ный контекст (на границе с зеленой зоной), и содержательный (напряженность предназначения профессии). Для этого же прирейнского города в 1996-1999 годах Хадид спроектировала Павильон садовых выставок, предназначенный для мероприятий в рамках садового фестиваля. Она трактовала его конфигурацию как продолжение аллей и троп, пролегавших по территории.

Среди последних реализованных проектов — мно­гофункциональный комплекс в центре Шанхая Скай-Сохо (2014). Одиннадцатиэтажная постройка общей площадью 342 500 квадратных метров разделена на четыре корпуса, соединенных друг с другом крытыми мостами-проходами. Поэтому между корпусами обустроены зеленые зоны. Конфигурация корпусов подчинена плавно изгибающимся линиям, боковые фасады их скошены, потому здание обретает органический облик и замечательно вписывается в окружающий ландшафт. А пассажирам самолетов, взлетающих с аэродрома Хунцяо, расположенного неподалеку, открывается фантастическое зрелище.

В кругу осуществленных проектов Хадид — по­стройки самого разного предназначения. Это музеи (новое крыло музея Ордрупгаард в Копенгагене, Музей транспорта и путешествий Риверсайд в Глазго), театры, заводы (главное здание BMW в Лейпциге), деловые офисные высотки (башня компании СМА CGM в Мар­селе, Гэлакси-Сохо и Вандцзин-Сохо в Пекине). Ее спи­сок спортивных сооружений начался со строительства лыжного трамплина на горе Бергизель в Инсбруке.

По окончании строительства в 2002 году он, как, впрочем, каждая другая постройка Хадид, стал местной достопримечательностью.

Новый трамплин, взметнувшийся на месте старого, заслуженного олимпийского, на высоту почти 50 метров, по общему виду и функции пред­ставляет собой архитектурный альянс башни в виде бетонной опоры и моста. Два лифта возносят посети­телей на высоту 40 метров, где расположена не только площадка для старта, но и кафе с прекрасным обзором местных окрестностей. Скругление формы верхнего помещения динамично завершается собственно уходя­щей вниз трассой трамплина. Там же, в окрестностях Инсбрука, исполнен еще один «спортивный» заказ: канатная дорога Хунгербургбан (Нордпарк).

Здесь в основу архитектурной образности не похожих по параметрам (высота, векторы движения и т. д.) друг на друга станций были положены два понятия: «раковина и тень». И действительно, обтекаемые формы крова переходящего в «стены») станций, напоминающие дизайн     люксовых транспортных средств (автомобиля, самолета, яхты), покрыты блестящими, как ледник или как великолепные океанские раковины, жемчужницы, белыми плитами. Еще они похожи на горизонтально ориентированный парус, упруго сопротивляющийся ветру, а из-за того, что с бетонным цоколем покрытие соприкасается лишь точечно, то и на парящий купол парашюта.

Здание лондонского Центра водных видов спорта (2005-2011) также завершается волнообразной кры­шей, объединяющей разного предназначения бассейны. Расположенное в юго-восточном углу Олимпийского парка королевы Елизаветы на новом мосту Стратфорд Сити, спортивное сооружение ориентировано к нему перпендикулярно. Центр был заказан к Олимпийским и Параолимпийским играм 2012 года (предусмотрено 15 000 зрительских мест, по 7500 с каждой стороны бас­сейнов), однако функционально он готов для исполь­зования и в обычном режиме. После больших между­народных соревнований определенное количество сидений заменили стеклянными панелями, сохранив возможность трансформации пространства вновь «по возрастающей». Причем изначально планировались лишь 5000 мест, остальное «расширение», принесшее неудобство зрителям на верхних рядах, Хадид оставля­ет на совести устроителей соревнований.

К сожалению, заказ на самую масштабную спортив­ную постройку Хадид — Нового национального ста­диона Японии в Токио, разработкой которого бюро архитектора занималось с 2012 года, — сегодня отменен. И здесь Хадид и ее команда решали градостроительные задачи, сделав свой объект связующим звеном разнонаправленных людских потоков. Сам стадион, на котором должна состояться церемония открытия Олимпийских игр 2019 года, образуется мощным каркасом, включающим большепролетные ребра, забранные легкими про­зрачными мембранами.

Кроме дороговизны стадион в Токио не понравился японским архитекторам еще и за то, что напомнил че­репаху! (По словам А. Исодзаки: «Стадион Захи Хадид похож на черепаху, которая ждет, пока затонет Япония, чтобы наконец уплыть из нее».)

Столь же ярую атаку Хадид пришлось выдержать, защищая проект стадиона для чемпионата мира по футболу в Катаре. Обтекаемые формы постройки напомнили критикам женский половой орган, что виделось неуместным в арабской стране.

Архитектора упрекают, что она принимает заказы в странах, где политическое устройство далеко от демократии (в этом ряду числится Катар, Саудовская Аравия, Азербайджан и Россия), а еще в том, что она обслуживает олигархов и что на стройке в Катаре к рабочим относятся как рабам, из-за чего погибли сотни формаль­ных экспериментов над функциональностью. Напри­мер, масштаб музея MAXXI даже крупноформатные полотна превращают в камерные творения. (Впрочем, Хадид воспретила вешать полотна на стены — для этой цели предусмотрены подвесные конструкции.)

Хадид стоически опровергает нападки на свою дея­тельность и продолжает собирать поистине блистатель­ную (Заха в переводе с арабского именно это и значит — блистательная) коллекцию своих построек. Ярчайший и самый последовательный представитель деконструкти­визма, она в каждом своем элегантном проекте воочию демонстрирует напряжение высвободившейся энергии, словно уже не подвластной законам гравитации. И тем не менее подчиняющей диссонансы гармонии.