Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors

Винка Дубблдам: интервью с архитектором

Винка Дубблдам: интервью с архитектором Архитекторы и арх. бюро

Главная особенность нового здания – волнообразный фасад, собранный из стеклянных панелей, каждая из которых сделана по спецзаказу. Сложный урбанистический характер здания не только не скрывается, но и всячески афишируется.
Половину участка на Гринвич-стрит раньше занимал шестиэтажный кирпичный склад. Новое здание было предложено построить в обнимку со старым – одиннадцать этажей сбоку и пять – сверху над отреставрированным кирпичным домом. Голландка Винка Дубблдам, автор проекта и одна из жильцов этого дома, убедительно соединила два разорванных временем объема в наглядный исторический срез.

Появление этого экстравагантного здания-волны в Нью-Йорке – скорее закономерность, чем неожиданность. В последние годы в беспросветных монолитных рядах манхэттенских небоскребов стали появляться здания, протестующие против, казалось бы, естественного и рационального строительства – по прямой и вверх.

Исключения случались и раньше – спираль Музея Гуггенхайма Фрэнка Ллойда Райта, пара офисных зданий-трамплинов Гордона Боншафта и знаменитый небоскреб Липстик-билдинг Филипа Джонсона. Однако все они являют собой хоть и абстрактные, но все же завершенные и цельные формы, прообразы которых встречаются в природе или повседневной жизни.

Первым зданием, изменившим эту традицию, оказался построенный в 2000 году элегантный небоскреб LVMH на 57-й улице, фасад которого представляет собой сложную многогранную оболочку. Кристиан де Портзампарк назвал свое детище хрустальным цветком, а на обложке журнала Architectural Record башня предстала в виде спортивной женской фигуры, облаченной в стильный фасад-платье.
Затем последовали и другие изыски – фасад-оригами Музея фольклорного искусства архитекторов Тода Уильямса и Билла Тсиена, мистический фасад-маска австрийского Форума Рэймонда Абрахама и стеклянные складки-ступеньки Джеймса Польшека, веером окружившие новый центральный вход в Бруклинский музей.

Здание-волна находится всего в одном квартале от Гудзона – связь нового фасада с рекой трудно не заметить. Река – это течение, приносящее перемены, и, возможно, именно этот реализованный проект, крупнейший на сегодняшний день в карьере Дубблдам, станет для нее переломным. Наша встреча состоялась в небольшом офисе архитектора на Варик-стрит. Винка только что вернулась с осмотра нового интерьера здания-волны и не скрывала приподнятого настроения.

 

Вы приехали в Нью-Йорк в 1990 году после окончания университета и работы в Голландии. Что заставило вас остаться в Америке?
В.Д. Я и раньше жила в США и хорошо знала Америку. Я не планировала здесь остаться. Но после окончания Колумбийского университета получила предложение от Питера Айзенмана поработать в его офисе. Мне нравилось, что он соединяет теоретические исследования с проектированием. В прагматичной Голландии этим никто не занимается. Я проработала с Айзенманом два с половиной года, а затем получила первый независимый проект, потом еще один, и вот у меня уже свой офис.

Существует ли какой-нибудь особый голландский подход к проектированию?
В.Д. Голландцы всегда пытались установить контроль над своей территорией с помощью инженерных систем. Рациональность – превыше всего. И это объясняет многие наши действия. Нам нравится торговать и вести переговоры. Именно это мы делаем с землей – торгуемся с ней и договариваемся. Постоянно перекраиваем ландшафт и везде роем тоннели. Вообще, временность помогает думать о будущем. Мы не испытываем ностальгии. Ценим прошлое, но никогда не копируем.

Gipsy Trail House. Вид со стороны озера

Вы часто сравниваете архитектуру с наукой. Каким образом это проявляется в ваших
проектах?
В.Д. Мне близка мысль немецкого философа Мартина Хайдеггера о том, какую важную роль играют в обществе искусства и науки. Архитектура – где-то между духовным и научным. Поэтому ее важно изучать не только с точки зрения стилистики и формообразования, но и, к примеру, как перфоманс, представление. В нашем проекте Gipsy Trail House мы устроили перфоманс различных пространств. Вместо того, чтобы
поместить дом в заранее придуманную форму, мы предоставили возможность форме органически смоделировать саму себя. Мне нравится экспериментировать в этом направлении. Все что мы делаем, появляется в результате исследований – наполовину интуитивных, наполовину научных. Поэтому для нас архитектура – это наполовину искусство и наполовину наука.
Частный дом, о котором рассказывает Дубблдам, – ее первый реализованный проект коттеджа на одну семью, расположенного на скалистом берегу искусственного озера Кротон в штате Нью-Йорк. Первый этаж собран из местного камня и как бы вырастает из земли. Совсем иначе выглядит второй этаж, смещенный относительно первого таким образом, чтобы захватить как можно больше солнечного света и открыть вид на озеро. Застекленная конструкция изящно переходит из стены в крышу.
Посреди первого этажа дома вырастает то, что архитектор называет smart structure – «умная структура» или «арматура», в которую интегрированы кухня, ванные комнаты, камин, системы отопления, охлаждения и музыкальный центр. Эта органическая форма не только поддерживает все основные функции дома, но и регулирует климат. Этим проектом архитектор демонстрирует свое желание создать архитектуру, которая максимально реагировала бы на окружающую среду и идеально отвечала потребностям человеческого тела.
Самое откровенное пространство в доме –это прозрачная душевая кабинка, зависающая на уровне второго этажа в листве садовых деревьев. Чтобы обеспечить приватность во время приема душа, она быстро наполняется ароматизированным паром.

Какие образы стимулируют ваше воображение?
В.Д. Я никогда не ищу вдохновения в работах других архитекторов. Люблю путешествовать – в Непал, Японию или Китай… Но, скажем, пустыня воодушевляет меня больше, чем конкретное сооружение.

В одной из статей вы написали, что ваши здания – «формации, которые обнаруживаются в результате постепенного приближения к совершенству». К какому совершенству вы стремитесь?

В.Д. Дело не в совершенстве, а в стремлении к нему. Я интересуюсь математикой. Удивительно, что алгебраические кривые, Римановы поверхности, лента Мебиуса и другие открытия XIX века пришли в архитектуру совсем недавно, и к ним до сих пор относятся как к новшествам. Раньше архитектура рассматривалась только как ремесло, передаваемое от мастера к мастеру, и базировалась на стилистическом подходе. Лишь в последние годы наша профессия стала широко использовать прогрессивные технологии.

Великий математик Лейбниц верил в возможность создания модели универсального языка визуальных символов. Архитектура способна найти подобную систему?

В.Д. Звучит очень по-юнговски. Нет, я так не думаю. В каждой культуре – свои символы. Круг на Западе и на Востоке может трактоваться совершенно противоположно. Черный цвет символизирует печаль в одной культуре и радость – в другой.

 

В чем особенность фасада здания на Гринвич-стрит?
В.Д. Мы попытались сломать привычное представление о фасаде как разделителе и сделать его связующим звеном между жильцами и городом. Теоретически Интернет принес часть общественного в наши жилища, поэтому больше не существует реального разграничения между внутренним и внешним пространствами.
Мне кажется, люди позитивно воспринимают это здание и даже испытывают своеобразное эротическое любопытство. Бывают моменты, когда, прикасаясь к стеклу фасада, они чувствуют присутствие друг друга. Я сама здесь живу, и люди постоянно подходят ко мне и заговаривают о своих квартирах, о том, как их ощущают.

Насколько я знаю, в здании нет одинаковых квартир?
В.Д. Вначале мы хотели использовать стандартные системы с небольшими отклонениями. Однако вскоре оказалось, что это выйдет слишком дорого, потому что производители не любят отклоняться от стандартов. И тогда мы решили поступить нестандартно. В результате стекло было изогнуто в Барселоне, алюминиевые профили изготовлены в Гонконге, а весь фасад собран в Бруклине и затем установлен здесь.

Могу себе представить, во сколько все это обошлось.
В.Д. Это оказалось дешевле, чем стандартная система. Вот что значит глобализация.

Раньше многие архитекторы считали своим долгом съездить в Рим, чтобы увидеть античные руины, замерить, зарисовать их. На ваш взгляд, насколько необходимо путешествовать?
В.Д. Если вы хотите развиваться, нужно много читать и путешествовать. Очень важно иметь собственные суждения и при этом ясно представлять свое место в общей картине мира.
Знать недавнюю историю не менее важно, чем античность. Без таких имен, как Ханс Шарун, Мис ван дер Роэ, Алвар Аалто, невозможно понять эволюцию профессии. Мне кажется, намного важнее анализировать такие культурные прорывы, как изобретение автомобиля, телевидения или Интернета, чем изучать руины.

Архитекторов всегда захватывала форма. Вместе с пространством, структурой и светом это один из четырех китов, на которых держится архитектура. Ваши коллеги сегодня часто заявляют, что дело вовсе не в форме, а в том, что называется перфоманс, представление, действие. Чем это объяснить?
В.Д. Все очень просто. Мне кажется, то же самое было и раньше. Любое здание в конечном итоге – это перфоманс или функция, которые и обусловливают форму. Но говоря о форме, часто имеют в виду стиль. Есть архитекторы, которые находят удачный внешний облик и повторяют его независимо от того, что происходит внутри. Это уже стиль ради стиля. Я против такого подхода. Мне интересно приходить к новой форме в результате разнообразных изысканий. В Gipsy Trail House мне особенно нравится его способность на что-то влиять. Мы изучили вкусы, характер и образ жизни заказчика. Это привело к совершенно нетрадиционной планировке, где нет привычных коридоров и комнат, что позволило более функционально использовать пространство.

В 2000 году на Манхэттене появился салон красоты AIDA по проекту Дубблдам, в котором архитектор наглядно продемонстрировала свои идеи пространства как перфоманса. Его главная концепция – в интеграции всех необходимых функций (кладовых, музыкального центра, подсветки, отопления, охлаждения, столиков и кресел) в гибкую стену-обертку, окутывающую интерьер салона по периметру. Цель такой «умной обертки» – в освобождении пространства.
Работники и клиенты салона воспринимаются здесь не как отдельные фигуры, а как участники четко продуманной хореографии перемещений.

Какие слова наиболее точно характеризуют вашу архитектуру?
В.Д. Перемены. Проецирование. Часто какая-то идея проецируется в будущее, и затем исследуются варианты развития ситуации. Еще одно понятие – это «глубокая структура». Мне интересны сложные здания, имеющие множество значений и смыслов. Не люблю архитектуру-шутку. Мне кажется, архитектура – это интеллектуальная игра, и она может быть не только позитивной, но также ироничной и негативной.

Мне кажется, что ваш дом на Гринвич-стрит и Gipsy Trail House – два совершенно противоположных проекта. Не могли бы вы рассказать, что их связывает?
В.Д. А мне кажется, что они совершенно одинаковые. Почему вы думаете, что они разные?

Потому что дизайн частного дома генерирован изнутри, а многоквартирный – спланирован под воздействием внешних сил.
В.Д. Вы так думаете? А я рассматриваю фасад многоквартирного дома не как наружный слой, а как внутренний. Раскрепостите свое мышление! Фасад – это интерфейс, он одновременно и внутри, и снаружи. В многоквартирном доме происходит объединение таких понятий, как «объект/субъект» и «интерьер/экстерьер».
Вместо этого образуются «умные элементы», непрерывно адаптирующиеся друг к другу. Оба здания вступают в переговоры с окружающей средой посредством того или иного элемента, который я называю smart structure, или «супер-активной арматурой». Эта суперактивность может проявляться где угодно, не важно – в центре здания или на фасаде.

Сезар Пелли как-то сказал, что «иногда архитектура умещается в одном сантиметре».
В.Д. Согласна. Но это совсем не значит, что архитектуру можно сократить до одного сантиметра. Да, иногда можно найти архитектуру и в одном сантиметре, и, скажем, Жан Нувель демонстрирует это очень ярко. Но вы знаете, мне не интересно заниматься лишь поверхностями. Ведь я же не косметический хирург. Для меня архитектура – это работа с пространством и попытка установить диалог между тем, что внутри, и тем, что снаружи.

Какое здание вдохновляет вас больше других?
В.Д. Берлинская филармония Ханса Шаруна. Я думаю, это первое здание-перфоманс и самое странное, что я видела в своей жизни. Оно не перестает меня удивлять.

Ваши пространства очень динамичны. Таким образом вы пытаетесь имитировать движение?
В.Д. Динамика вовсе не означает физическое движение. Динамичным пространство делает фиксация сил. Для меня динамичное пространство в архитектуре означает напряжение.

Говорят, что монументальная и идеально сбалансированная классика вечна.
Современная же архитектура динамична и быстротечна, она проецирует себя в будущее и как бы движется во времени.
В.Д. Мы живем в другое время, в другой культуре и ведем другой образ жизни. Взгляните на эволюцию дизайна автомобиля. Вначале он был прямоугольным. Почему его форма изменилась? Не потому же, что раньше он не двигался, а сегодня – двигается. Просто сегодня мы знаем гораздо больше – это и есть ответ. Архитектура – это экспрессия культуры и отображение технологической эволюции.
В заключение давайте вернемся к зданию на Гринвич-стрит. Его фасад буквально провоцирует на живой диалог со случайными прохожими. Когда идешь мимо, рука стремится вверх, чтобы повторить движение волны.
Это обязательно замечает кто-то из жильцов и часто отвечает точно таким же приветственным жестом. Диалог сквозь стеклянный фасад-мембрану и есть недостающее звено, которое столь необходимо большому городу. Из таких вот невидимых штрихов и складывается архитектурный перфоманс Винки Дубблдам.

Поделиться с друзьями
Алексеев Дмитрий

Автор статьи: главный редактор проекта, эксперт в области недвижимости и строительства, член саморегулируемой организации арбитражных управляющих.

Оцените автора
Деловой квартал