Эпоха великих строек осталась далеко позади. Возводившиеся усилиями всей страны сооружения воплощали неуклонное развитие инженерной и технической мысли. Ими гордились, их растиражированные силуэты становились новыми символами городов, история которых делилась на «до» и «после» их постройки. Современная архитектура и строительство лишены прежнего ореола. Под вопрос поставлена сама необходимость принятия и реализации сложных конструктивных решений. В таких условиях появление каждого нового уникального здания становится поводом для разговора, выходящего за рамки простой летописи проектирования и строительства.
Современная архитектура и строительство находятся в прямой зависимости от исторических реалий. Социальная и особенно политическая составляющие оказывают весьма значительное влияние на сферу, по сути призванную развиваться по законам эстетики и технического прогресса. Эти «параллельные прямые» не просто пересекаются, а безнадежно сплетены в единую структуру, способную в равной мере породить как высочайшие взлеты в истории архитектуры, так и периоды длительного упадка.
Вторая половина ХХ века в России ознаменовалась строительством множества сложнейших сооружений: телевизионные башни, мосты, стадионы, гидроэлектростанции. Тысячи проектных институтов по всей стране создавали уникальные проекты, десятки строительных организаций возводили их в рекордные сроки. Политический кризис, длившийся больше 10 лет, не только прервал естественный ход развития технологий и конструктивной мысли при постоянном накоплении и передаче опыта, он фактически поставил страну на грань техногенной катастрофы. Наследство «смутных времен» – нехватка квалифицированных специалистов, усиленная отсутствием планомерного контроля со стороны государства за качеством строительных работ и соблюдением требуемых режимов эксплуатации, – превращает каждое существующее или еще строящееся здание в потенциальную «мину замедленного действия».
Единственной составляющей, которую можно регулировать в сложившейся ситуации (при неквалифицированной рабочей силе, экономии на строительных материалах и нерегулярных проверках технического состояния здания) оказываются проектные решения. В профессиональной среде архитекторов всерьез обсуждается вопрос: имеет ли проектировщик право использовать сложные, а значит, потенциально опасные решения, если он не может гарантировать ни качества строительства, ни соблюдения эксплуатационного режима. Простейшая логика требует снизить уровень риска и использовать только самые надежные конструктивные схемы. Но простейшая логика верна только в первом приближении. Ее выводы поверхностны и не решают проблемы. Наглядно продемонстрировать недостатки подобного подхода легче всего, если продолжить цепочку рассуждений до конца, взяв для примера средства передвижения. Самолеты достаточно часто падают. Согласно простейшей логике, следует отказаться от полетов. Автомобили также опасны, а если задуматься, то и с велосипеда можно упасть. Вывод: самый безопасный способ передвижения в пространстве – ходить пешком.
Насколько поможет отказ от нестандартных решений повысить культуру строительства и уровень ответственности строительных организаций? Точно так же, как не доложат цемент при бетонировании монолитной большепролетной конструкции, его не доложат и в раствор для кирпичной кладки. Каким образом можно удержать владельца здания от нарушений при его эксплуатации? Как предотвратить катастрофы, умышленные и неумышленные? Вопросов множество, ответов меньше. Падают не только огромные своды, но и панельные дома. Любая архитектура сложна, поскольку состоит из множества важнейших элементов. Количество людей, участвующих в строительстве, огромно. Безопасность здания зависит от суммарной меры их ответственности и качества всех принятых решений. Проблема безопасности выходит за рамки чертежа и не измеряется цифрой, поставленной между осями. Ограничение в использовании функционально оправданных, грамотно спроектированных, качественно выполненных большепролетных конструкций – это не просто отсутствие прогресса, это деградация, отражающаяся не только на уровне архитектурных предложений, но и на уровне строительства.
По сути, возведение сложных объектов является полигоном для апробации новых идей и проверки новых технологий, которые затем входят в общую практику, становятся нормой. Таким образом идет естественное взаимное развитие архитектуры и строительства. Сегодня это особенно заметно. Сложность современной архитектуры обеспечена не только эволюцией объемно-пространственной эстетики зданий, но и возможностями современных строительных технологий. Эскизы Сантьяго Калатравы воспринимались бы как элегантные скетчи, а Заха Хадид так и осталась бы в ортогональной системе координат своих первых учебных проектов, если бы технология пространственных опалубок и монолитного бетона не позволила реализовать придуманные ими объекты. Компьютерное моделирование и системы расчетов дают возможность максимально спрогнозировать работу конструктивной системы в комплексе.
Из полимерных материалов изготавливаются объемные элементы сложнейших конструкций, каждый из которых оригинален. Идет процесс взаимного обогащения творческой и научной мысли. Придуманная форма рождает способ ее реализовать, и наоборот, новые разработки провоцируют проектировщиков на дальнейшие эксперименты. Весь мир вовлечен в эту «гонку фантазий». Участие в ней России – пока вопрос не актуальный. Нужно как можно скорее преодолеть «очередное отставание», чтобы встать на один технический уровень и уже на этой основе создавать собственную архитектурную школу. Отказ от постановки и решения сложнейших архитектурных задач в этой ситуации означает переход в состояние стагнации, способный только увеличить разрыв в области технологий. Каждое новое уникальное здание – это бесценный опыт и реальный шаг вперед на пути формирования новой культуры строительства, включающей не только чистые колеса грузовиков и поголовное ношение касок, но и создание новой формации проектировщиков и строителей, способных ставить и решать сложнейшие задачи.
