«Моя страсть к архитектуре вызвана верой в то, что она непосредственно влияет на качество жизни и при этом соединяет науку и искусство», — говорит Ричард Роджерс
Ричард Роджерс родился в 1933 году во Флоренции — городе, где концентрация художественных шедевров столь высока, что любой, соприкоснувшийся с этой чарующей красотой, навсегда уносит в своем сердце образ прекрасного. А человек, наделенный творческим потенциалом, может превратить этот опыт в новое произведение искусства. Работы британского архитектора Ричарда Рождерса подчеркнуто современны и технократичны, но стремление к совершенству формы, образа, конструкции в них «родом из детства».
Уже в пятилетнем возрасте Ричард с семьей переехал жить в Англию, но все детские и юношеские годы он регулярно посещал любимую Италию. Особый интерес к архитектуре проявился у мальчика под влиянием родного дяди Эрнесто Роджерса, известного итальянского архитектора, в разные годы бывшего редактором таких авторитетных архитектурных изданий, как «Domus» и «Casabella». Внимание Роджерса-младшего к итальянской архитектуре Ренессанса способствовало выбору профессии. В 1955 году молодой человек поступил в Architectural Association, самую известную архитектурную школу Лондона. Но, проучившись до 1959 года у таких мастеров британской архитектуры ХХ века, как Джеймс Стерлинг и Питер Смитсон, Роджерс покинул Архитектурную ассоциацию без диплома. Продолжением собственного профессионального образования в 1961-1962 гг. Роджерс занялся в Йельском университете в США под руководством Пола Рудолфа. Пребывание в Америке оказало большое влияние на молодого архитектора. Его особенно впечатлили масштабы и высокая технологичность нового строительства, что отразилось в эстетике его собственных проектов.
Заокеанский опыт расширил для Роджерса понимание возможностей современной архитектуры. Там же состоялась и судьбоносная для всей современной архитектуры встреча Роджерса с другим столпом современной архитектуры — Норманом Фостером. Вернувшись в Британию в 1963 году, два британца совместно с женами, тоже молодыми архитекторами, организовали проектное бюро — «Team 4». Проект индивидуального жилого дома в Корнуолле принес новой мастерской первую известность. Следующей резонансной работой бюро стал проект фабрики электроники компании «Reliance Controls Factory» в Суиндоне, Уилтшир, которая многими исследователями считается первой полноценно реализованной постройкой в стиле хай-тек.
В этой работе Роджерс обозначил свои базовые принципы построения архитектурного объекта и эстетические предпочтения, последовательно развиваемые им по сей день. Увлеченность Роджерса инженерной стороной архитектурного проектирования позволила ему в последующие годы с успехом справляться с созданием многочисленных фабрик и лабораторий (реализованных в Великобритании, Франции и США), оттачивая владение выбранными художественными и техническими приемами.
Следующий этап творческого сотрудничества также оказался исключительно плодотворным, принесшим Роджерсу поистине мировую известность и славу. Это тандем с восхитительно талантливым итальянцем Ренцо Пиано. Будучи родом из Генуи, Пиано отражал несколько иную сторону классического наследия Италии, но горячо поддерживал инженерно-технические эксперименты Рождерса. Их совместное бюро, учрежденное в 1970 году, через год выиграло конкурс на создание нового культурно-выставочного центра в Париже.
В результате этого творческого союза в 1977 году появилось одно из самых эффектных и популярных зданий второй половины ХХ века — Центр Жоржа Помпиду. Конкурсный проект 1971 года, отобранный авторитетным жюри из 681 работы международных команд, был реализован довольно быстро, хотя и потребовал радикальной реконструкции прилегающего района. Вывернутые наизнанку коммуникации и эстетизированная инженерная начинка концептуального здания стали началом огромной популярности нового стиля хай-тек в современной архитектуре.
Некоторые критики полагали, что проект «вывернутого» здания стоит воспринимать только в духе постмодернистской тотальной пародии и смешения непривычного (в данном случае применения облика раскрашенного нефтеперегонного завода для культурно-выставочного центра). Но высокотехнологичная эстетика в сочетании с более доступным ремонтом отдельных наружных элементов, а также вариативность использования внутреннего пространства быстро стали исключительно востребованными во многих странах, а архитектура Роджерса предлагала самые изысканные и технически совершенные вариации этой темы.
К моменту завершения строительства Центра Помпиду (1977) Роджерс основывает собственное бюро в Лондоне — «Richard Rogers Partnership». Вершиной творческого самовыражения уже признанного мастера становится здание штаб-квартиры страховой компании «Ллойдс» в лондонском Сити, открытое в 1986 году. В этом сооружении совершенство технических решений не подкрепляется никакими другими излишествами — цветом или игрой фактур разных материалов отделки. В других своих постройках — и до, и после «Ллойдс», Роджерс активно использует цветовые контрасты. Но в данном проекте его увлечение возможностями металлических конструкций и прозрачного стекла возведено в абсолют. «Ллойдс» завораживает красотой и разнообразием техногенной эстетики: ажурный рисунок конструктивных элементов, затейливые переплетения системы винтовых лестниц, вентиляционных труб и прозрачных лифтов, благородный стальной оттенок всех видимых частей сложных фасадов сделали здание уникальным эстетическим манифестом, непохожим на любую иную постройку в Лондоне.
Особенности собственной творческой манеры Роджерс объясняет неизменной приверженностью таким принципам, как использование наружного конструктивного каркаса, максимальной гибкости планировки, полной сборности и конструктивных элементов, и элементов отделки. Критики определяют подобный последовательный подход к современному проектированию термином «бовеллизм» (произошедшим от английского «bowels» — «внутренности»), представляющим особую авторскую версию хай-тека и всей высокотехнологичной архитектуры с максимально раскрытыми для обозрения инженерными системами здания.
Роджерс вообще никогда не боялся слишком смелых проектов. И если эксперименты с «Ллойдс» или Центром Помпиду в конечном итоге оказались весьма удачными, то другой авантюрный проект — постройка купола Тысячелетия (1999) так и не окупил всех затрат (около 800 млн фунтов), а главное, масштабный купол не заслужил особой любви горожан. Конечно, это сооружение — по существу одна гигантская кровля — по сей день остается самым масштабным постоянным куполом мембранной подвесной конструкции (диаметр — 365 м), поражающим воображение туристов при водных экскурсиях по Темзе.
Как всегда у Роджерса, конструкция купола проста и элегантна: двенадцать металлических мачт поддерживают сферическое покрытие из синтетического материала. С позиций «бовеллизма» — «здания наизнанку» — все точно и выверено, конструктивная идея выражена предельно понятно, визуальные акценты над единым светлым куполом создает яркий желтый цвет опор. Но в функциональном смысле купол оказался практически бесполезным, а строительство бессмысленных монументов, пусть даже и в честь смены тысячелетия, остается в современном мире непозволительной роскошью. На протяжении целого десятилетия после открытия эффективно использовать этот символ торжества инженерной мысли как востребованное культурно-выставочное пространство не очень удавалось.
В итоге, ни эффектные трюки Пирса Броснана в роли Джеймса Бонда на крыше «Миллениума», ни попытки развить и благоустроить прогулочные пешеходные участки вокруг постройки (к лондонской Олимпиаде Роджерс спроектировал и построил мост Up at the О2 с длинным выносом в сторону Темзы и возможностью экстремального подъема на 50 м на смотровую площадку над куполом, 2012) не помогли сделать купол более популярным сооружением. Самому Рождерсу вся эта затея стоила потери некоторой доли его авторитета как самого влиятельного культурного и общественного деятеля Великобритании. Тем с большим рвением он занялся собственно проектированием и пропагандой собственных взглядов на архитектуру во всем мире.
Сегодня компания Роджерса называется «Rogers Stirk Harbour + Partners», ее филиалы расположены в Барселоне, Мадриде и Токио. Сам сэр Ричард Роджерс, получивший от королевы Елизаветы II сначала личное дворянство (1991), а затем пожизненный титул барона Риверсайдского и пэрство (1996), — авторитетный общественный деятель Великобритании и живая легенда мировой архитектуры.
Роджерс — обладатель множества архитектурных премий и наград, среди которых Золотая медаль Королевского института британских архитекторов (RIBA) (1985), приз Буннера Американской академии искусств (1989), медаль Томаса Джефферсона (1999), Императорская премия Японской ассоциации искусства (2000), «Золотой лев» 10-й Венецианской Архитектурной биеннале (2006), дважды — премия Стерлинга (2006 и 2009) и «Оскар» архитектурного мира — Притцкеровская премия (2007). Кроме того, Франция признала заслуги британского архитектора перед французской нацией, вручив ему орден Почетного легиона в 1986 году.
Общественная деятельность Роджерса тоже весьма заметна: в 1981 году он на целых 9 лет становится председателем совета директоров галереи Тейт, много работает над популяризацией программ социального жилья, а с 1996 года активно выступает в парламенте с продвижением идей социальной ответственности архитектора и разработкой соответствующей законодательной базы (сэр Ричард представляет интересы Лейбористской партии в палате лордов). Еще в 1989 году Роджерс публикует свои эстетические воззрения, понимание роли архитектора и его ответственности в современном мире в книге «Архитектура: современный взгляд». Позднее он неоднократно развивает эти идеи в выступлениях, лекциях и публикациях о современной архитектуре.
Всеми своими работами Роджерс пытается создать совершенный город — такое публичное пространство, где все организовано для удобства человека. Поэтому в его проектах большие общественные зоны и развитые пешеходные связи. Для него в городе важна развитая инфраструктура общественного транспорта и обилие социального жилья. При этом Роджерс постоянно напоминает о том, что архитектура является наиболее общественным из искусств, а архитектор — социально ответственной фигурой, обладающей инструментами и знаниями для того, чтобы делать жизнь людей лучше уже сегодня. В 1990-е годы зодчий опубликовал несколько работ по проблемам градостроительства, сотрудничал с правительством Великобритании, занимая пост главного советника по городской реконструкции.
Уже позднее на этих принципах в мастерской Роджерса был разработан масштабный генплан для района Вуд-Ворф (2008) в Лондоне. Это была 15-летняя программа превращения старого промышленного района площадью 7 гектаров в процветающую зону смешанной застройки, аналогичную преобразованию Кэнери-Ворф в Докленде. Проект предполагал строительство 6 офисных и 6 жилых башен суммарно на 1668 квартир, почти треть из которых попадала в категорию социального жилья. Роджерс также планировал устроить парк на набережной нового канала и возвести в районе различные объекты инфраструктуры, центр здравоохранения и мультимедийную библиотеку. Хотя отдельные планы по развитию этого района были осуществлены (в частности, построен транспортный терминал по проекту Фостера), обширный замысел архитектора так и не был реализован.
Эстетические идеалы Роджерса-градостроителя предполагают логичность структурных связей, камерность и человеческий масштаб итальянского ренессансного города, сформированный в рациональной геометрии застройки из прозрачного стекла, металла и пластика. Он проектирует сквозные городские пространства, объединенные принципами экологической чистоты и социальной прозрачности всей застройки.
Достигнув несомненного признания и авторитета, Роджерс активно занялся собственно проектным творчеством. Уже в новом веке он особенно успешно проектирует самые разные здания по всему миру. Несмотря на несомненную помощь команды, авторский почерк мастера по-прежнему узнаваем. Эстетика стекла и металла, свобода и мобильность внутреннего пространства — основы его творческой манеры. У Роджерса нет специальных декоративных элементов, вся эстетика рассчитана на показ совершенства самих конструкций. Часто предметами особенного любования становятся детали инженерной начинки зданий. Единственное, что архитектор активно внедряет в качестве особых акцентов, сообщающих постройке более четкий ритм и выразительность, — это цвет. Таким цветовым пятном может служить открытая винтовая лестница (как в небоскребе в Мехико) или несущие вертикальные конструкции, как в куполе Тысячелетия или фабрике в Суиндоне. Иногда ярким цветом выделяются структурные элементы фасадов — как в Конгресс-центре Джекоба Джервица в Нью-Йорке (2008) или в комплексе Даймлер — Крайслер в Берлине. Еще более эффектно цвет структурных элементов работает в интерьере, подчеркивая зонирование пространства (аэропорт в Барахасе, Испания).
В работах Ричарда Рождерса нет особенно выраженной типологии зданий. Он поистине универсальный архитектор, с равным мастерством проектирующий небоскребы и малоэтажные жилые дома, фабрики и аэропорты, суды и больницы, офисы и музейные здания. Реконструкция исторической арены в Барселоне, строительство многофункционального высотного комплекса в Сиднее, транспортного терминала в Италии или создание сборных односемейных жилых «кубов» для малоимущих англичан в британской провинции — для него одинаково важные задачи.
Разработке вариантов сборных жилых ячеек и секционных домов Роджерс вообще посвящает много сил и времени. В разные годы он спроектировал и построил в Англии жилой дом для своих родителей (1969), сборный дом Y-cube (2014), жилой дом «Homeshell» (2013), серию домов блокированной застройки Оксли Вудс (2008), представив свое видение образа современного компактного семейного дома. А разработкой темы смешанной и жилой застройки в составе многоэтажных комплексов Роджерс занимался не только в Британии (например, как в жилом комплексе Нео Бэнксайд в Лондоне, 2012), но и в других странах.
Работа в знаковых исторических зданиях и ансамблях для зодчего всегда вызов, для приверженцев высокотехнологичной архитектуры — вызов вдвойне, поскольку изначально возможен только контрастный подход к выбранной эстетике. Но если хай-тековый купол — перекрытие двора исторического здания Британского музея (проект 1998 года Н. Фостера) буквально поднимается над историческим обликом здания, уходя от прямого визуального противостояния стилей, то новый корпус для выставок, реставрации и хранения экспонатов, спроектированный Роджерсом в 2010-2014 годах, все же воспринимается как компромисс и некоторая уступка консервативным настроениям защитников наследия. С северо-западной стороны архитектор пристраивает к историческому зданию пять павильонов из литого стекла и светлого камня, продолжающих комплекс вдоль заднего и бокового фасадов.
Несмотря на подчеркнутую современность общего облика, в новом музейном комплексе все же нет открытых коммуникаций и прочих провокативных эскапад, присущих, например, Центру Помпиду. А четко выраженный в первоначальном варианте каркас оказывается скрыт наружной облицовкой.
При реконструкции арены для боя быков в Барселоне архитектору удалось отстоять присутствие хай-тек-элементов во внешнем облике постройки, что выигрышно продемонстрировало историю и современность в новом целостном облике здания. Но все же более органично роджерсовский хай-тек и его производные выглядят в своем незамутненном бескомпромиссном великолепии, как в проекте спортивной арены на 50 тысяч человек в Каракасе (Венесуэла). Вот где и красота открытых инженерных конструкций, и яркий цвет, и масштаб — все работает на единый замысел. Стадион должен быть закончен в 2017 году.
Парламентские и судебные комплексы — еще один значительный пласт в творчестве Роджерса. Национальная ассамблея Уэльса (1998-2005) в Кардиффе выстроен как длинная секционная лестница, приглашающая и уводящая под изогнутый навес внутрь парламентского здания с главным круглым залом. Сложная конфигурация самого навеса из стали и светлых пород дерева, плавно перетекающего из интерьера во внешнее пространство, вызывает ассоциации с морем, к набережной которого обращено здание. Лестница раскрыта на площадь и усиливает ощущение прозрачности и доступности строения, противопоставляя его цельный образ пластической дробности и нарочитой фактурности соседней исторической ратуши из красного кирпича. При этом здание считается одним из самых экологически чистых и экономных в эксплуатации сооружений во всей Европе.
Еще в 1980-е годы Роджерс начал активно продвигать свою архитектуру в Японии, где высокотехнологичная эстетика и социальная направленность удачно наложились на общественные настроения того времени. За несколько десятилетий Роджерс реализовал в Токио самые разные проекты, от научно-исследовательского центра в Гифу (1999) до штаб-квартиры Центрального телевидения Японии, Токио (1996-2004).
Штаб-квартиры различных корпораций и фирм принесли работам британского архитектора наиболее широкую географию. Если в 1970-1980-е годы по его проектам были реализованы офисы преимущественно в Великобритании (например, резиденция «Таймс», 1987, или информационный центр «Ройтерс» в Лондоне, 1992), то начиная с 1990-х годов Роджерс проектирует и в Азии (офис «Чинг Фу групп» на Тайване, 2007), и в Латинской Америке (штаб-квартира BBVA Bancomer, Мехико, 2016), и в Австралии (офисный комплекс Барангару Саус, строится). В большинстве случаев это высотные башни (обычно от 170 до 220 м) в органичной для Роджерса художественной стилистике и конструктивной логике хай-тека, усиленные яркими цветовыми акцентами.
Естественно стилистика хай-тека востребована в сегменте промышленной архитектуры и транспорта. Про обилие фабрик в портфолио Роджерса мы уже упоминали. А вот его разнообразные решения для сооружений транспортной инфраструктуры заслуживают особого разговора. Наиболее крупные из них — новый терминал Хитроу в Лондоне, аэропорт в Барахосе, Испания, общественный центр и станция скоростного трамвая в Скандиччи, Италия (2013), проект комплекса 3-го терминала Таоюаньского международного аэропорта для Тайваня (2015).
Образ лондонского терминала от Роджерса — это торжество утилитарного техницизма и невозмутимости британского духа. Итальянская постройка больше компромисс между фактурным и материальным привычным окружением вокзала и ультрасовременной Штаб-квартира bbva Bancomer. Общий вид стеклометаллической инженерией. Испания — еще
одна страна, где Роджерс строит много и разнообразно. Но 4-й терминал аэропорта в Барахосе больше других сооружений этого ряда демонстрирует авторскую манеру Роджерса. Главным конструктивным и одновременно художественно-выразительным элементом здания служит форма причудливо выгнутой кровли, в торце напоминающей кокетливую верхнюю губку красавицы. Впечатление усилено ярким красным и желтым цветами контура и поддерживающих опор. Притом терминал полностью рационален и функционирует как и должно работать сложное инженерно-транспортное сооружение. Именно за этот терминал (и Ассамблею в Уэльсе) Роджерс получил премию Стирлинга и несколько других наград в 2006 году.
И последнее, что нужно подчеркнуть в рассказе о Ричарде Роджерсе, — это его умение все теми же средствами высокотехнологичной и даже техногенной архитектуры создавать удивительно яркие символичные образы. Благодаря образной выразительности здания «Ллойдс» вот уже четвертый десяток поражающий воображение самых искушенных зрителей, Роджерс получил заказ на участие в конкурсе на новую 80-этажную башню (383 м) для Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, который с блеском реализовал в 2006-2014 годах.
Строительство нового здания на участке разрушенного Всемирного торгового центра в Нью-Йорке было самой главной задачей 2000-х годов для архитекторов всего мира. После трагедии 11 сентября требовалось воссоздать позитивный образ места. Решать эту задачу позвали именитых и титулованных мастеров. Роджерс сумел спроектировать и довести до завершения свой высотный объект, «Башню 3», так, будто тот всегда являлся частью контекста города и возвышался на этом месте. А его исключительно современный хай-тековский облик с фирменными эстетизированными элементами, конструкциями на фасадах, внес изысканную ноту в новый ансамбль небоскребов вокруг главной доминанты комплекса — башни Свободы (541 м, 2014, Д. Либескинд, Д. Чайлдс).
