Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors

Фрэнк Гери — Жизнь и творчество

Фрэнк Гери Архитекторы и арх. бюро

Имя Фрэнка Оуэна Гери, представителя деконструктивизма, уже много лет упоминается в ряду так называемых звездных архитекторов статуса «стархитектс». Его творения нового тысячелетия каждый раз подтверждали эту репутацию, а постройки приобретали сенсационную известность. (Деконструктивизм — направление в архитектуре, для которого характерен усложненный формальный язык, с пересекающимися, изгибающимися поверхностями и пространствами).

Свое 85-летие в 2014 году Гери, получивший за долгую жизнь более 100 различных наград, отметил еще и значительными творческими достижениями: 2 октября распахнул свои двери Биомузей в Панаме, а также завершилось длившееся восемь лет строительство здания Фонда Луи Виттона, торжественное открытие которого состоялось 25 октября в Париже. Фонд — музей современного искусства, принадлежащий миллиардеру Бернару Арно, — обошелся его владельцу в 150 миллионов долларов, а согласие на его возведение в Булонском лесу мэрия дала с условием передачи сооружения через 55 лет в собственность государства.

Как это уже бывало с постройками Гери, формы здания вызывают не одну ассоциацию: и с любимой архитектором рыбой (в данном случае поистине гигантской), и с айсбергом, и с морским судном, и с садово-парковыми оранжереями (из-за широкого применения стекла), и с произведениями русского авангарда. Так же как и о других его произведениях, о Фонде одновременно раздавались мнения восторженные и негативные, осуждающие. Архитектора корили за пристрастие к внешним эффектам, дороговизну, обусловленную применением сложнейших расчетных технологий и материалов, за нерациональный подход, поскольку на выставочные пространства была отведена лишь треть общей площади здания. Однако, проектируя 11 залов для развешивания работ современных художников из коллекции Арно, зодчий учел ее параметры и возможность перспективного развития. А зал-трансформер на 350 мест и различные общественные зоны создают удобную среду для посетителей и придают музею статус общественно-культурного центра.

Фонд Луи Виттона. Париж, Франция

Конфигурация здания, напоминающая рыбу, позволяет вспомнить и другие объекты мастера. Разрушая как традиционные классические нормы, так и принципы архитектурного модернизма и постмодернизма XX века, он в попытке создания форм, способных связать временные пласты, решил, что если уж вглядываться в прошлое (постмодернистский постулат: здание должно нести память о прошлом месте его расположения), то почему бы мысленно не вернуться не к молодой (относительно) греческой Античности, а на 300 миллионов лет назад.

«И я стал рисовать рыб», потому что «если и есть идеальная форма, то это форма рыбы». Обитатели подводных глубин — подвижные, пластичные, изящные любого размера), стали у Гери, родившегося под знаком Рыб, основой для воплощения самых различных архитекурных (и не только) задумок: в 1980-е годы он нашел дизайнерское решение для светильников в форме плывущих рыб. Таинственное свечение сквозь чешуйки из монохромного пластика (композитный материал, ламинат «Формика колоркор»), которые закреплены на невидимый снаружи гибкий, способный на трансформацию каркасас, создает загадочную ауру «мира безмолвия». Серия «арт-светильников» до сих пор находит горячих поклонников, используется в галереях, ресторанах и других общественных и частных пространствах. (Так, новые варианты этих арт-объектов были показаны в 2013 году в голлувудской галерее Ларри Гагосяна «Фиш лэмпс».) Возникла же идея буквально «из мусорной корзины»: Гери разглядел в отходах своего архитектурного макетирования схожесть с рыбьей чешуей. Это внимание к 77 гаметам и материалам, пригодным, казалось бы, лишь к утилизации — характерная черта творческого метода мастера.

И в нынешнем огромном офисе его компании в городе Марина-дель-Рей, куда он перебрался из Санта-Моники, стоит мебель из необработанной фанеры толщиной в три сантиметра.

С 1992 года в Олимпийской деревне Барселоны, на набережной перед небоскребом гостиницы «Артс» и над торговым центром царит в пространстве «Рыба» 55 метров в высоту и 56 — в длину). Скульптура из сетки из нержавеющей золотистой стали светится на солнце и мерцает в дождливую погоду. Для расчета очертаний и статики именно этого объекта Гери впервые применил компьютерные технологии трехмерного аэронавигационного проектирования.

Скульптура "Рыба" в Олимпийской деревне Барселоны

Отношение к прошлому у Гери все-таки необязательно столь радикально, и он «готов плакать» перед «Дельфийским возничим» и черпать архитектонические идеи, вдохновляясь живописью Босха.

В 2014 году в парижском музее современного искусства — Центре Жоржа Помпиду — открылась ретроспектива работ зодчего, на которой легко обнаруживался поистине экспериментальный и уникальный подход архитектора к возведению каждого нового объекта.

Начало такому подходу положила реконструкция собственного дома Гери в Санта-Монике, купленного в 1977 году. Спустя почти 30 лет американский режиссер Сидни Поллок снял документальный фильм «Наброски Фрэнка Гери» (2005), в котором архитектор рассказывает историю первого опыта воплощения своих новых идей.Дом Гери в Санта-Монике. Калифорния, США

Приобретя традиционное калифорнийское бунгало из брусков 5×10 сантиметров, с оштукатуренными стенами — «уютный дом с садиком» 1920 года постройки, Гери не пожелал его сносить и начал обстраивать. Впервые он получил возможность сделать нечто по собственному стремлению, а дом таким образом мог стать его экспериментальной лабораторией. При покупке риелторы уверили новых хозяев, что в доме живут призраки. И тогда было решено, что теперь это будут призраки кубизма. Уже в следующем году Гери принимал гостей в обновленном пространстве, в котором уменьшилось количество широких прямолинейных плоскостей, а оконные проемы, словно особые эркеры, заключенные в кубистические рамы, были устроены под углом и к стенам, и к крыше.

Балки перекрытий в интерьерах также располагались под углом, предоставляя стеклянным поверхностям между ними (иногда они убирались) пропускать максимум света и воздуха. По вечерам жильцам казалось, что они находятся в Зазеркалье, так как стекло отражало, умножало и лунный свет, впуская его прямо в дом, и свет электрических ламп.

Материалы, которыми «обкладывал» материнскую ячейку дома архитектор асбест и шифер, стеклопластик и проволочная сетка), казались на первый взгляд случайными и временными. На самом деле они появились во многом для того, чтобы заслонить «кубизм» от сторонних взглядов, поскольку такая «антиархитектура» пришлась не по душе респектабельным соседям мастера, которые даже хотели с ним судиться, сочтя, что подобный радикализм «курятника удешевит недвижимость в окрестностях («в конце концов, они продали свои дома и уехали. Конфликт исчерпан»). Парадоксально, что в 2012 году Гери был удостоен Притцкеровской премии как раз за это спорное строение, а многочисленные туристы теперь осаждают здание, нарушая фотовспышками течение повседневной жизни его семьи. Сам зодчий признался в одном из интервью, что спустя много лет он понял: именно дом в Санта-Монике более всего приближен к его архитектурному идеалу — капелле в Роншане великого Ле Корбюзье.

В это время Гери параллельно работал над торговым центром «Санта-Моника плейс». Его строгая, ясно читаемая геометрия не приносила архитектору удовлетворена и казалась рутинной. По окончании строительства здания руководитель девелоперской компании был приглашен в дом Гери на торжественный званый ужин. Удивившись окружению, гость спросил хозяина, нравится ли ему его творение и, получив утвердительный ответ, сделал справедливый вывод: «Тогда не может вам нравиться то, что вы сделали для нас». И посоветовал оставить подобную правильную архитектуру. Гери вспоминал: «И я согласился. Я будто прыгнул со скалы. И был счастлив. Все бросил». Он хорошо осознавал, что исполнял заказы лишь для заработка. В материальном смысле произошедшее было риском. Впрочем, по словам мастера, он всегда находился «на грани банкротства». А по сути, все его творчество — за гранью риска.

Начало карьеры

Один из самых известных архитекторов современности канадец Фрэнк Оуэн Гери, или Эфраим Оуэн Гольдберг, родился 28 февраля 1929 года в Торонто в небогатой еврейской семье (дед по линии матери был выходцем из польского города Лодзь, дед по линии отца — российский еврей), в которой говорили не только на идише, но и по-польски, и по-русски. Дед продавал строительные материалы, отец — торговые и игровые автоматы в Тимминсе (штат Онтарио, Канада). Проявление подростками агрессивного антисемитизма стало жестоким испытанием для мальчика. Однако были воспоминания о раннем канадском периоде поистине ободряющие, которые раскрывают особенности крутого жизненного маршрута будущей знаменитости. В детстве мальчик играл со своей бабушкой в чурки: они вместе строили города, дороги. «Было весело, — констатировал взрослый Гери. — И на вопрос, кем я хочу быть, я вспомнил “посиделки с чурками на полу” и подумал: может, я смогу это делать по-настоящему?» (Ге-филте фиш — фаршированный карп, приготовленный к праздничному столу умелыми бабушкиными руками, а до этого плещущийся в ванне, — еще один, онтологический, импульс рождения рыбного мотива у архитектора.)

Любимым его предметом в школе было рисование. Раввин, оценив сделанный учеником портрет Теодора Герцля, сказал матери, что у ее сына «золотые руки». Зато некая гадалка по почерку определила, что молодой человек станет известным архитектором. Гери на всю жизнь сохранил страсть к рисованию, его наброски к будущим постройкам отнюдь не содержат строгость прямоугольных черт, скорее — кружевную вязь, в которой просматривается облик и образ формы. Он говорит: «Я знаю, что нарисую, даже не поднимая карандаш от листа. Я просто продолжаю двигаться, и мои рисунки часто выглядят как каракули. Я не думаю, что они значат что-нибудь для кого-то, кроме меня, но потом, к концу дня, к концу проекта, я подношу к оригиналу маленькие рисунки, и они оказываются чертовски близки к тому, что получилось в итоге, эти рисунки…» Гери завидует художникам: «Жаль, что я не живописец», дружит с ними, а они его понимают и поддерживают.Целая плеяда друзей поп-артистов утвердила Гери в стремлении не подчиняться общепринятым правилам. К слову сказать, и точные науки были в чести у молодого человека.

В Торонто он выборочно посещал лекции в местном университете, запомнил некоторые из них и лишь позже узнал имя лектора — Алвара Аалто, вдохновившего его. Поллоку Гери признался: «Наверно, в моей работе больше всего схожести с ним». Однако и другим мэтрам — Фрэнку Ллойду Райту и Ле Корбюзье — отдает мастер дань почтения.

Центр лечения заболеваний головного мозга Лу Руво. Лас-Вегас, США

Эфраиму было 17 лет, когда семья перебралась в Лос-Анджелес. В университете Южной Калифорнии он учился на отделении керамики у Гленна Лукинса. «Обжигая глазурь, я как-то сказал Гленну: “Боже как красиво! Как так получается?” И он ответил: “Просто доверься судьбе. В том твоя непостижимая заслуга. В дальнейшем Гери постоянно задавался вопросом, откуда что берется, и не уставал удивляться своим формальным удачам, называя их «мэджик-трюками», то есть фокусами-покусами.

Лукинс, различив в ученике дар пространственного мышления, посоветовал ему записаться еще и на курс архитектуры, который тот окончил с отличием, получив в 1954 году степень бакалавра. После службы в армии юноша поступил в высшую школу дизайна Гарвардского университета, где изучал градостроительные проблемы и планирование среды, а в 1957 году стал магистром.

Имя Гери сменил в 1956 году по просьбе первой жены Аниты Снайдерс (брак состоялся в 1952 году, но в 1966-м они развелись, а в 1975 году он женился во второй раз, его избранницей стала панамская девушка Берта Изабель Агилера). Однако к новому имени он привык не скоро и еще в течение пяти лет, представляясь, уточнял: «Мое имя Гольдберг».

Поначалу Гери подвизался в процветающих архитектурных фирмах Лос-Анджелеса: В. Грюна, В. Л. Перейры и Ч. Лакмана. А 1961 год он провел вместе с семьей во Франции, где сотрудничал с парижским ателье Андрэ Ремондэ, занимался реставрацией церквей, очаровывался романским зодчеством, также внимательно изучал труды Бальтазара Ноймана, Ле Корбюзье и других европейских зодчих XX века.

Научная библиотека Питера Льюиса в Принстонском университете

Собственное архитектурное бюро

В 1962 году, вернувшись в Лос-Анджелес, Гери открыл уже собственную студию «Фрэнк О. Гери и партнеры» (Frank О. Gehry & Associates). В 1979 году она была преобразована в корпорацию «Гери и Крюгер» (Gehry & Krueger Inc.), а в 2002-м — в «Гери партнерс, LLP» (Gehry Partners, LLP).

В первые десятилетия самостоятельного творчества пришлось заниматься коммерческими проектами, разработкой интерьеров, торговых площадей, многочисленных частных домов, а затем и дизайном мебели. Его ноу-хау — стулья из гофрокартона «Изи эджес» приносили стабильный доход: при себестоимости в семь долларов они продавались в десять раз дороже (производила продукцию компания «Витра», с которой очень скоро Гери будет сотрудничать не как дизайнер, а как архитектор). Были и такие низкобюджетные проекты, которые при экономии средств позволяли давать волю фантазии, экспериментировать с материалами и формами. Так, материалы «секонд-хенд» использовались для дома Вагнера (1978), а дом Вильяма и Линн Нортонов (1982-1983) из дерева на металлической подпорке вообще походил на голубятню.

Многофункциональный комплекс «Новая таможня». Дюссельдорф, Германия

В 1991 году завершилось строительство причудливого здания штаб-квартиры рекламного агентства «Чиат/Дей» в Венеции (штат Калифорния), длившееся с 1985 года. Фасад сооружения, выходящий на главную улицу, разделен на три непохожие друг на друга части: белоснежный модернистский привычный параллелепипед с ленточными окнами, конструкция, покрытая темно-коричневыми металлическими пластинами, одновременно напоминающими я потемневшее дерево, и каменные квадры, а между ними — массивный черный «бинокль», за которым просматривается красная кирпичная стена.

«Бинокль» является и входом в здание, и въездом в подземный гараж. Такую форму фасада разработали друзья архитектора — поп-артисты, супружеская пара Клас Ольденбург и Кузи ван Брюгген.

Штаб-квартира рекламного агентства «Чиат/Дей» (здание «Бинокль»). Венеция, Калифорния, США

В этот контекст образных поисков легко включается принесшее Гери уже и европейскую известность строение, к разработке проекта которого он приступил в следующем году после открытия «бинокля». Речь идет знаменитом Танцующем доме, который не минует, пожалуй, ни один турист переполненной достопримечательностями Праги.

Художественное, образное мышление обнаруживается во многих постройках Гери. Так, казалось бы, хаотическое нагромождение объемов и поверхностей, словно скатывающихся, в офисном крыле Центра Лу Руво при клинике Кливленда в Лас-Вегасе стали воплощением разрушения целостной структуры: клиника специализируется на болезнях мозга, Альцгеймера и Хантингтона. В Данди (Шотландия) для друзей архитектора Чарльза Дженкса и его заболевшей раком супруги Мегги Кесвик был спроектирован в расчете на «исцеляющую архитектуру» и выстроен (расходы Гери взял на себя) Центр поддержки раковых больных Мегги — строение, буквально вбирающее в себя окружающий ландшафт.

Когда франкфуртский корпоративный DZ банк заказал Гери здание своего филиала в Берлине, архитектору было выставлено условие: сооружение не должно было превосходить размерами Брандебургские ворота, что оказывались неподалеку, так как это запрещено градостроительным кодексом столицы. Филиал, «любимое детище» мастера, по его собственным словам, снаружи не вызывает привычного удивления. Сложная конфигурация конференц-зала (спланирован в сотрудничестве со штутгартским инженером Йоргом Шлайхом), блеск плотного и гибкого металла, зеркальные поверхности, отражающие волнующие изгибы сетчатых конструкций, рождают ощущение чуда (банк как образ денежного могущества, как средство достижения нового и прогрессивного должен стать воплощением волшебства), происходящего за строгими стенами.

Фрэнк Гери — деконструктивист, представитель калифорнийской архитектурной школы, мировая звезда — и сегодня полон планов: со своей творческой командой, а это сотни архитекторов, инженеров и компьютерщиков, он исполняет заказ Марка Цукерберга, проектируя здания штаб-квартиры компании «Фейсбук» в Менло-Парке и нового офиса в Нью-Йорке. Завершается строительство Музея толерантности в Иерусалиме, впереди еще создание мемориала Эйзенхауэра в столице США, новое здание музея Соломона Гуггенхайма в Абу-Даби и многое другое.

Поделиться с друзьями
Алексеев Дмитрий

Автор статьи: главный редактор проекта, эксперт в области недвижимости и строительства, член саморегулируемой организации арбитражных управляющих.

Оцените автора
Деловой квартал